На что надеялся кучер? Как думал скрыть столь вопиющее убийство?.. Сложно сказать. Возможно, был пьян: при нем нашли флягу с ханти. Так или иначе, личность душегуба не составляла загадки — иных подозреваемых, кроме кучера, просто не имелось. Отец Фарнсворт ехал в карете один, а скачущие позади стражники заметили бы, если б кто-нибудь подсел. Вина Пелмона была очевидной, суд прошел за день. Убийце священника полагалась суровая кара: смерть путем сожжения. Закон позволял заменить костер виселицей, если преступник раскается. Пелмон упрямо отрицал свою вину. Барон Винслоу, исполнявший роль судьи, приговорил его к сожжению и вызвал палача. С его приезда и начинается любопытная часть истории.
Уолтер Джейн Джон, мастер гильдии экзекуторов, — так именовался этот видный человек. Он был шести футов росту и столь широк в плечах, что в двери темницы входил бочком. Окладистая борода с проседью подчеркивала мужественность лица. За спиною висел топор, отсекший не одну голову; лезвие было заботливо одето в кожаный чехол.
Барон Винслоу лично встретил его и вручил необходимые бумаги. Кое-что в документах удивило палача.
— Требуется не только казнь, но и силовое дознание?
— Да, мастер.
— Но вина уже установлена судом. Зачем пытать того, кто и так приговорен?
— Допускается смягчение наказания, если убийца раскается. Выбейте признание у этого идиота — ему же самому будет лучше!
Уолтеру не пришлось по душе слово «выбить». Он не любил допросную часть ремесла, отдавая предпочтение наказаниям. Казнь полна благородства и сурового величия, а допрос под пытками обнажает все самое низкое, что есть в человеке. Палач учтиво возразил барону:
— Милорд, в протоколах указано, что кучер Пелмон не признал вину, хотя был уведомлен о возможном смягчении казни. Если человек осознанно выбрал гибель на костре, в праве ли мы силою навязать ему петлю?
Барон Винслоу выдал гневную тираду. Тот, кто заколол священника, как свинью, не может считаться человеком! И ничего он не выбирал осознанно, а просто допился до горячки! Вечно прикладывался к фляге с ханти, вот черти в голове и поселились. Он даже не смог объяснить, зачем убил! На суде спрашивали раз десять — а он ни «бе», ни «ме». У табуретки больше сознания, чем у этого пьянчуги!
Палач спокойно ждал, скрестив руки на груди. Барон истратил гнев и сказал тише:
— Ладно, если хотите знать, я не о кучере пекусь. На душегуба мне плевать с колокольни. Поблизости сейчас проживает леди Валери — дочка моего сеньора. Она кормит грудью двух младенцев. А сожжение — штука страшная: и вопли, и смрад… Пускай леди Валери не пойдет смотреть, но другие непременно расскажут. Весь город будет обсуждать, донесут и ей. Как бы от ужасов у молодой матери не пропало молоко. Потому прошу вас, мастер: устройте виселицу. Длину веревки подберите так, чтобы сразу сломалась шея. Хрусь — и сделано, никаких криков.
— Для этого требуется выбить признание, как вы выразились.
— Хоть бейте, хоть жгите — мне все едино. Любым способом получите признание, и я удвою вашу оплату.
Тогда Уолтер Джейн сделал нечто неожиданное: обратился за советом к помощнику. Палачей, как и других мастеров, часто сопровождают подмастерья. Обычно это бессловесные покорные юнцы, и внимания к ним нет никакого. Но Уолтер повернулся к помощнику и вежливо спросил:
— Друг мой, каково твое мнение?
Тогда все взглянули на помощника и заметили, сколь мало он похож на подмастерье. То был не юнец, а вполне зрелый мужчина, одетый без шика, но с чувством вкуса. Черная шляпа, белый шейный платок и лукавые глаза придавали ему облик успешного ловеласа.
— Друг Уолтер, коль ты исполнишь просьбу барона, это пойдет на пользу абсолютно всем, включая подсудимого. Правда, букве закона придется чуточку потесниться… Но запрос на силовое дознание прописан в документе, а значит, ответственность принял на себя любезный милорд Винслоу.
Барон спросил:
— Кто вы, сударь?
Помощник палача протянул лорду элегантную карточку, где типографским шрифтом значилось: «Макфрид Кроу. Законные услуги». Барон осмотрел ее и полюбопытствовал:
— Где заказали?
Спустя пару часов Уолтер и Мак вошли в темницу баронского замка, точнее — в камеру, где содержался душегуб. Тот коротал время заключения, царапая на стене фигуры голых женщин. Начинал с лакомой середки, потом пририсовывал верх и низ. Шестерых успел изобразить полностью, седьмая пока обходилась без ступней и головы.