— Тяжело жить на свете, господа палачи. Ваше дело быстрое: голову чик, взял деньги и поехал. А я каждый божий день служу, так-то. Раньше хоть чередовался с напарником, да помер он от сердца. Могли бы посочувствовать, но нет, вам вещи подай… Ну, тут они — в караулке, в шкафу. Вот вам вещи. Что, полегчало?..
В шкафу лежало немногое, снятое с кучера.
Сырой плащ — тогда промок, а в темнице так и не высох, лишь обзавелся запахом плесени.
Поясной ремень, сапоги. По традиции и то, и другое отойдет палачу. Только эти сапоги на его лапу нипочем не налезут.
Кнут. Перочинный ножик.
Все.
— Заметь, — сказал Мак, — тут нет ничего, похожего на ножны для стилета. Если б кучер применил клинок, то остались бы ножны. Мы в очередной раз убеждаемся в его невиновности.
— Погоди-ка, а это что?
Палач нащупал на плаще уплотнение: скрытый внутренний карман, в котором кое-что лежало. Сунул руку, нашарил и вытащил на свет… серебряную флягу.
— Ого, еще одна! — воскликнул Мак.
Фляга ничем не отличалась от своей сестры из ратуши: гравированная жабка в короне, красные камушки в глазах. Только та была наполовину полной, а эта — совсем пустая.
— Если подумать, логично, — молвил палач. — Фляга — вещь полезная, священнику тоже пригодится. Вот он и купил две: одну оставил себе, вторую подарил кучеру.
— Купил со скидкой… — задумчиво добавил Мак.
Чем-то тревожила его эта фляга. Пожалуй, своею пустотой. Пелмон в то утро не пил, но фляга пуста. Зачем он взял в путь порожнюю флягу? Какой смысл?
— Он сказал, что не пил ханти, — вспомнил палач. — Но о воде речь не шла. Может, во фляге была вода?
— Кучер ехал под проливным дождем и попивал водичку…
— Ну, не знаю. Может, кофе или чай.
Мак понюхал. Из фляги пахло не чаем и не кофием, а забористым ханти Лисьего Дола. Нюхнешь — так и вспомнишь леди Нортвуд, упокой Ульяна ее душу…
Положим, кучер возил флягу всегда, а в тот день просто не заметил, что она опустела. Возможно такое? Вполне. Дело-то было в мае, пускай дождь, но тепло. Легко забыть про горячительный напиток… Но фляга все равно не давала покоя. Чем-то важен тот факт, что их две. И что одна пуста, а вторая — наполовину…
— Может, священник сам закололся? — ляпнул палач. Что называется, хоть стой — хоть падай.
— Какого черта ему колоться?
— Враги запугали…
— Он жить хотел! Нанял охрану, укрепил ставни, изучил симптомы ядов. Тьма, очевидно же, что собирался выжить!
— Сначала да. А потом, допустим, ему пригрозили. Взяли в плен жену и детей, сказали: или убьешь себя, или…
Мак наморщил нос:
— Фу, снова запахло Булкой. Брось ты за нею повторять! Может, дети и хорошие у этой бабы, а мозгов у нее сроду не водилось. Напоминаю: королева Мирей хотела агентуру ордена. Если б шантажировала, так бы и сказала: «Отдай связи, а сам уезжай». Самоубийство-то зачем?
— Ну… чтоб никому не рассказал.
Мак покачал головой:
— Зонтик с тобой не согласен.
— Зонтик?
— Ага. Отец Фарнсворт шел к карете под зонтом. Парень боялся намокнуть, а через десять минут воткнул в себя нож?.. Когда садился в карету, он явно рассчитывал выйти живым.
— Тогда поехали, осмотрим карету.
— Зачем?
— Может, найдем люк…
— Сквозь который кучер залез в кабину и заколол седока? Потому, что его детей взяли в заложники волки? Потому, что волки никак не могут без зверства?
— Ну…
— А лошади не сбились с пути без кучера, хотя ни черта не видели из-за дождя. А он, прикончив хозяина, вернулся через люк на козлы, доехал до поместья — и снова поперся в кабину к трупу. Они же так давно не виделись, в пору соскучиться!
— Э…
— Ладно, давай осмотрим карету.
— Что?!
— А отчего нет? Карета — улика, которую мы не видели. И теперь есть предлог, чтобы явиться к дьякону.
Мак взял со стола серебряную флягу.
Правда, Уолтер наотрез отказался вынести ее из темницы. Честь палача не позволяла брать вещи приговоренного до его смерти. Мак предложил спросить разрешения у хозяина фляги. Уолтер и тут отказался: она сейчас — не собственность кучера, а улика в деле. Тогда Мак обратился к тому, кто ведал хранением улик, а именно — к тюремщику.
— Что ж вам все неймется… То столы подай, то стулья, то флягу. А у меня спина больная, и напарника схоронил. Скоро сам помру с такой службой, тогда берите что угодно. Хоть весь замок по камням растащите, мне дела не будет.
— Ты отвечаешь за сохранность улик, верно? Значит, мы возьмем флягу для нужд следствия, а ты поедешь с нами, чтобы присмотреть за ней. А на обратном пути заедем в трактир и выпьем за упокой твоего напарника. Мы очень сильно соболезнуем, вся выпивка за наш счет.