— Потому, что перед смертью успел кое-что понять. А именно: план убийцы.
— Эй, куда ты клонишь?!
— Когда карета встала, ты распахнул дверь и нашел труп. Кинулся в кабину и целую минуту что-то делал, пока Сэмы не всполошились. Чем ты занимался эту минуту? Почему тут же не позвал их?
— Я пытался помочь…
— Хрена с два! Ты сразу увидел, что он мертв. «Кинжал торчал прямо в сердце», — это твои слова, тьма сожри! Так что ты делал минуту возле трупа? И данный вопрос тесно связан с другим: почему ты не услышал, когда Фарнсворт стучал в стену?
— Постой, ты не понял, я просто…
Мак отчеканил:
— Просто пытался справиться с шоком. В карете ты увидел не то, что ожидал! Ты знал, что Фарнсворт будет убит. Только — иным способом!
Кучер побелел, как полотно. А Мак торжествующе поднял флягу:
— Тьма, до чего я жалею, что той барышни нет рядом. Она бы точно оценила! Ты, Пелмон, придумал идовски хитрый план. У вас с хозяином были одинаковые фляги. Свою он, разумеется, наполнял сам. Но ты знал, какой ханти пьет хозяин, и приобрел такой же, несмотря на цену. Налил в свою флягу, добавил яд — тот, чьи симптомы легко спутать с приступом сердца. Провинциальный лекарь и констебль ни за что не отличили бы. А потом ты подменил фляги. Это было легко: ты нес в карету саквояж хозяина. В дороге, перед встречей с генеральшей, священник хлебнул от волнения. И начал умирать. Ты это понял, когда услышал стуки в стену. Ты подхлестнул коней, чтобы копыта звучали громче, и Сэмы не разобрали криков. Ты все предусмотрел, хитрый черт: даже выкрутил винт из засова! Я думал на дьякона, но ведь не только он имел доступ к монашеской почте. Люди королевы могли с тем же успехом подговорить и тебя! Бедный священник умер бы от сердечного приступа — и никто не заподозрил убийство. Он так нервничал, так волновался — вот и не вынесло сердечко…
Мак перевел дух.
— Именно это понял несчастный священник, пока корчился в судорогах. Ты первым зайдешь в карету и поменяешь фляги обратно. Никто не обнаружит яд, убийца уйдет безнаказанным. Как он мог помешать тебе? Выбраться из кареты — не хватало сил. Нацарапать записку — бесполезно: ты заберешь ее вместе с флягой. И он нашел выход: оставил такую улику, которая точно пошлет тебя в петлю!.. А через десять минут ты открыл дверцу — и увидел мертвеца, как ожидал. Но не отравленного, а заколотого! Представляю потрясение: уж ты-то точно знал, что никакого иного убийцы нет! Полминуты потерял, пока думал, что делать. Потом все-таки нашел и заменил флягу — но это уже не спасло, ведь ты попался прямо над трупом.
С великим удовольствием Мак допил ханти.
— А знаешь, душегуб, что было самым забавным? Устроить этот маленький спектакль и посмотреть на твою морду. Ты хотел отговорить меня пить отраву. Не смог найти доводы и махнул рукой: ладно, пускай Мак помрет, лишь бы успел доказать мою невиновность. Торопил меня: не сворачивай на девиц, говори главное, пока не сыграл в ящик. Но потом сообразил, что в итоге я тебя и обвиню. Стал отвлекать, переспрашивать, бабами вдруг заинтересовался… Эх, ты. Нету во фляге яда — его допил невезучий охранник темницы. А я налил чистый ханти, весьма полезный для сердца — так Медвежья Леди говорила.
— Ты не докажешь! — прошипел кучер.
— Верно, нельзя доказать яд. Труп зарыли, фляга опустела… — Мак вынул из кармана протокол допроса. — Как здорово, что ты уже сознался в убийстве. Приятно тебе отдохнуть в петле. Скажи спасибо, что не на костре! Увидишь Ульяну — так и передай: «Меня спас от мучений милосердный Макфрид Кроу».
Фантазия десятая: Сочинение на тему
1750 г. от Сошествия
— Вы — темные невежественные остолопы. Писать без ошибок вы не начнете никогда. Скорее корова освоит бальный танец, чем вы — грамматику. Чтобы писать грамотно, нужно прочесть хотя бы двадцать книг. Двадцать, от корки до корки! А для вас одна страница чтения — уже каторга на галере. Клянусь Праматерью, таких безнадежных детей я еще не встречала.
Миссис Гейл с грохотом швырнула трость на учительский стол. Опустилась на свое место, подперла подбородок кулаком и свирепым взглядом обвела класс. Дети поспешно спрятали лица, смотреть в глаза учительнице все боялись. Будет диктант, — тоскливо подумала Салли. Диктант — худшее из унижений. Салли всегда делает кучу ошибок, просто не может без них. Вот как понять: правильно «влодычица» или «владычеца», «сашествие» или «сошевствие»? Кем надо быть, чтобы все это запомнить!..
— Пишем диктант, миссис Гейл? — спросила Эмма.
Салли насупилась от зависти. Эмма самая хорошенькая в классе, у нее светлые волосы и ленты на шляпке. Только Эмма делает на странице меньше десяти ошибок. Всех остальных, кроме нее, миссис Гейл считает тупыми кусками бревна.