Все, кроме троицы иксов.
Обри твердил, потрясая кулаком:
— Они ничего не понимают! Не будет праздника. Этот гад всех переполошит.
Фитцджеральд соглашался:
— Дело ясное, он так и задумал. Сначала пугает жертв по отдельности, для пробы. А на праздник люди соберутся — и он настращает сразу всех.
— Теперь-то мы его раскусили. Он воплощается в то, чего жертва боится. Ионе крепко досталось от Кукловода. Шаттэрхенд дрожит от мысли, что Минерва помрет. Леди София трепещет перед покойным мужем. Девица Эмбера — совсем трусиха, с нее и простого скелета хватит. А герцогу он не являлся потому, что у герцога вовсе нет страхов.
— Нам призрак тоже не являлся, — отметил Шрам.
Иксы обменялись значительными взглядами.
— Но что же теперь? — спросил Фитцджеральд. — Мертвый гаденыш так и будет пугать всех, кто менее отважен, чем мы и герцог. А на праздник обнаглеет и прикинется кем-нибудь таким, что все бабы заплачут и разбегутся.
— Гной-гантой, — предположил Обри.
— Точно! Ну, и что нам делать?
Шрам почесал в затылке и изрек:
— Давайте его поймаем.
— Ха-ха. Как, тьма сожри? Духа можно покорить, только если добыть кость из его скелета. Или хотя бы прийти на место смерти и назвать имя. А этот подлец вечно прикидывается кем-то другим! Мы без понятия, кто он.
— Что, кстати, странно. Обычно-то призраки хотят, чтобы их знали…
— Вот именно! А этот пройдоха устроил маскарад. Как мы его поймаем?
— Не знаю, — сказал Шрам. — Но в этом и соль. Мы не знаем — никто не знает. Такого подарка владычице не сделает никто.
Троица переглянулась. Ладно, Минерва — пускай придворные перед нею лебезят, иксам это без надобности. Но утереть нос всем вельможам, которые прибегут с подарками!.. Сделать такой дар, что целое герцогство ахнет!..
— Как говорит лорд Роберт, ага.
— Еще какое ага! Поймаем гада!
Невозможно призвать неизвестного призрака. К счастью, молва описывала несколько известных. Распухшая Дама; Тот Кто Воет; Моррей Летописец, а также король призраков — Одар Спесивый.
— Опросим их, авось что-то знают!
— А с кого начнем?
Хорошо было бы обратиться к агатовцу. Но герцог Одар внушал робость даже отважным иксам, потому решили начать с другого Ориджина — Моррея Летописца. На закате дня трое кайров вошли в городскую библиотеку, звеня мечами и кинжалами. Моррей — Ориджин, хоть и летописец; нехорошо являться к нему без оружия.
— По какому делу, господа?.. — уставился на них служитель библиотеки.
— Желаем ознакомиться, — Шрам оскалил железный зуб, — с литературой.
— Но мы уже закрываемся!
— Вот и славно, нам не будут мешать. — Потомок пиратов вынул ключ из руки библиотекаря. — Ступай домой, сынок.
— П-под вашу ответственность…
Служитель смылся, иксы заперли дверь и принялись за дело. Разыскали две нужные книги, выбрали стол у окна, поставили свечу. Обри, главный мистик среди кайров, дал пояснения. Лорд Моррей Ориджин, прозванный Длиннобородым, посвятил жизнь ведению летописи Полариса. Он не питал надежд, что кто-то еще из Ориджинов захочет описывать историю, а не творить ее, потому после смерти остался в библиотеке, дабы продолжать свое дело. К счастью, он трудился в городской читальне, а не в замковой — иначе пострадал бы этой зимой от Перстов Вильгельма. Говорят, после кончины Моррей написал сорок восемь книг и отрастил бороду длиной в шестнадцать футов. Впрочем, свой самый известный труд Длиннобородый создал еще при жизни — вот этот: «Ошибки полководцев владыки».
Шрам раскрыл фолиант, но Обри подсунул ему другой:
— Моррей не появляется, когда люди читают его собственную книгу. Он думает, это обычное дело. Но если кто-то берет с полки «Историю всех северных земель» монаха Гоблета из Закатного Берега — наш Моррей тут как тут. Отпугивает людей, чтоб не читали чушь.
Они положили «Историю» возле свечи и открыли ставни, дабы появился ветер. Вместе со ставнями открылась и неприятная правда: полнолуние окончилось, на краешке луны появилась щербинка. Фитцджеральд задернул шторой дефект луны.
— Что теперь? Свечу зажечь?
— И руки в круг.
— Как бабы…
Поставили ладони, зажгли огонек. Обри начал на правах мистика:
— Гм-гм… Лорд Моррей Ориджин, известный также как Длиннобородый и Летописец, мы к вам пришли по боевому заданию. Некий призрак творит бесчинство…