— Распухшая Дама, мы тебя поймали! Ответь на наш вопрос, не то тебе несдобровать!
Фитцджеральд спохватился:
— Тьма, так она не услышит. Надо же свечу зажечь!
— Сам и зажги, ты младше по званию.
— Огниво у тебя.
Достали огниво и свечку. Последняя оказалась мокрой — девушка забрызгала, падая за борт. Шрам стал вытирать, но лишь измазал рубаху воском.
— Распухшая Дама, — сказал Фитцджеральд, — давай в этот раз как-нибудь без свечи. Ты же слышала, как Мередит наслаждалась, вот и нас услышишь. Один дух проказничает в замке. Хотим знать, не ты ли это?
— Не смей хитрить! — грозно добавил Шрам. — У нас есть леди Иона, а у нее — Перчатка Могущества.
— Кха-кха-кха… Это не она… — прокашляла Мередит.
— Откуда знаете?
— Она сказала… под водой. Кхе-кхе… Сказала: та, другая… Кха…
Несмотря на явные признаки жизни пострадавшей, Обри норовил продолжить искусственное дыхание. Шрам строго отодвинул его.
— Барышня, скажите толком: какая другая?
— Распухшая Дама сказала, кха-кха, дайте мне покой! То этот морозил воду Эфесом, то смолу жгли на льду, то шаваны тонули с конями, теперь вы рыбалку затеяли… Она сказала, кха-кха, устала я, отвяжитесь. Я подумала: тогда сама отвяжись и не пугай нас! А она прочла мысли и говорит: это не я пугаю, а Мерзлячка.
— Мерзлячка?
— Девушка упала в прорубь и замерзла. Но ее вытащили перед смертью и унесли в замок, скончалась уже там. Ее кости не в озере, а где-то еще.
— Мерзлячка… — повторил Шрам.
— Ни костей, ни настоящего имени, — вздохнул Фитцджеральд. — А времени в обрез, послезавтра праздник.
— Но вы отлично поработали, Мередит! — сказал кайр Обри. — Больше того, совершили подвиг.
— Правда?
— Абсолютная. Посмотрите мне в глаза!
Шрам покачал головой:
— Придется идти к Одару. Остальное испробовано.
— Одар пошлет нас во тьму, — ответил лейтенант. — Нас даже лорд Десмонд послал бы, а в Одаре было спеси, как в трех лордах Десмондах.
— Эхх-ма… Значит, добудем аргумент.
— Братья, нас могут разжаловать за это, — сказал Фитцджеральд, и низкий каменный свод эхом отразил слова.
— Бери больше, могут и лишить плащей. Обри, нельзя как-нибудь иначе?
Первый мистик отрицательно качнул фонарем:
— Сам знаешь, что нет. Или место смерти, или косточки. Одар Спесивый погиб под Лабелином, туда нам до завтра не успеть.
Фитцджеральд поднял лом. Таким движением зеленый грей поднимает меч перед дракой с наставником.
— Не хочется, братья… Ох, не хочется…
— Кайры славятся упорством, почти как красотки, — мстительно напомнила Мередит.
— Тьма меня сожри! Ладно, начали.
Три лома со звоном вонзились под крышку саркофага…
День рожденья начался великолепно. Блестящий кортеж доставил императрицу из городского дворца в замок, где и намечались празднования. Минерва хотела воспользоваться Перчаткой и перелететь по воздуху, но первая фрейлина заранее изъяла Перчатку. Владычица и так ежедневно порхает туда-сюда, а образ воробья не к лицу августейшей персоне. Тогда Мира захотела провести ночь прямо в замке, но и это было запрещено.
— Уж сегодня вы переночуете в городе, а утром оденетесь к празднику под моим присмотром.
Леди Тальмир выделила ударением «сегодня» и «моим», давая понять: в торжественный день она точно не допустит, чтобы владычицу одевала какая-нибудь Иона.
В светлом утреннем платье, усыпанном жемчугом, владычица села в открытую карету и степенно пересекла город. Перед нею ехала почетная дюжина лазурных гвардейцев; позади — почетная дюжина алых. Кони — под праздничными попонами; гвардейцы — при полном параде, на подбор высоченные, хоть заглядывай в окна вторых этажей. К слову, низкорослую Минерву фрейлина обула в туфли на здоровенном каблуке: «Пора вашему величеству расти над собою».
Горожане почти не кричали приветствий, просто глазели на роскошный кортеж, поразевав рты. Они привыкли видеть владычицу вечно занятой, на бегу и в удобном платье. Нынешний пафос ошарашил всех, что было Мире весьма приятно.
Вдоль замкового моста выстроилась почетным караулом рота иксов. Владычица проехала мимо шеренги безмолвных воинов, чьи черные плащи колыхались на ветру. Ворота замка встретили ее яркой росписью: рассветное солнце встает из-за моря. Известный символ новой жизни служил метафорой: новорожденная Минерва входит в замок Ориджинов, будто в жизнь. Лейла Тальмир буркнула нечто язвительное.
Во дворе Мира ахнула, увидев интерьер. Башни были украшены цветами и лентами, каждая напоминала букет. Стены спрятались под флагами и полотнищами гобеленов. Журчал фонтан — настоящий фонтан! Мира даже не догадывалась о его появлении: прежде его маскировали мешковиной.