— Что ты здесь делаешь? — спросила она настороженно.
Блэквелл встал, и Офелии показалось, что он заполнил собой всё пространство комнаты. Махнув рукой в воздухе, он зажёг несколько свечей, расставленных по комнате.
— Ты позволила ему поцеловать тебя, — в его голосе слышалась боль.
На мгновение её мозг не воспринял его слова. Слишком многое произошло за последние несколько часов, и она полностью вычеркнула из памяти тот момент слабости с Синклером.
— Нам обязательно это обсуждать? — спросила она. — Кто из них тебе рассказал?
— Рая была первой. Но, будь уверена, Синклер не упустил шанса хвастаться всеми пикантными подробностями, — его зелёные глаза потемнели. — Ты позволила ему прикоснуться к себе.
Теперь она рассердилась.
— И что с того? Мы с тобой просто партнёры по делу, помнишь? Кто может или не может ко мне прикасаться — не твоё дело.
Он сократил расстояние между ними в два шага, прижав руку к двери за её спиной.
— Пока наша клятва в силе, это моё дело. Если ты подвергаешь себя опасности, я обязан вмешаться.
— Я не была в опасности, — фыркнула она. — Он сказал, что остановится, как только я захочу, и он остановился.
— Это единственная причина, по которой он всё ещё жив, — прорычал Блэквелл.
Она горько рассмеялась.
— О, как это забавно. Знаешь, твои постоянные колебания начинают надоедать. Ты сам решил перестать играть с огнём. А я такой выбор не делала. Я буду поступать так, как мне угодно.
— Не с ним. Он больше не прикоснётся к тебе.
— И почему это? — воскликнула она, её грудь тяжело вздымалась от ярости. — Ты же больше никогда не прикоснёшься ко мне, так почему нельзя другому?
Мышцы на его лице напряглись, его челюсть сжалась так сильно, что, будь он смертным, его зубы, казалось, могли бы треснуть. Они стояли, смотря друг другу в глаза, и напряжение между ними было почти осязаемым.
— Я не выношу этого, — его голос стал глубже, едва сдерживая чувства. — Я не могу, черт возьми, вынести мысли о том, что кто-то ещё приносит тебе удовольствие, кроме меня. Я бы предпочёл исчезнуть, чем знать, что ты смотришь на кого-то так, как смотришь на меня, когда я тебя касаюсь.
Весь её гнев улетучился от грубой искренности его слов.
— Почему? — прошептала она. — Почему ты это делаешь? Это пытка, Блэквелл. Хуже всего, что я пережила в этом проклятом месте!
— Чёрт возьми, я не знаю, — его глаза закрылись, пока он подбирал слова. — Я знаю, что этот путь опасен. Я знаю, что должен держать себя в руках и держаться подальше, но ты единственная, кто хоть как-то дал мне надежду в этой вечной тьме. Ты — мечта, которую я искал, чтобы проснуться. Мысль о том, что я потеряю тебя через три дня, разрушает меня. Ты — самое близкое, что я когда-либо испытывал к раю, и я не готов это отпустить.
— Блэквелл, — взмолилась она. — Я только что видела, как Люси прокляли, потому что она влюбилась в этом проклятом месте. Мы не можем. Эти качели… нам нужно остановиться. Я не выдержу. Это меня разрывает.
Я знаю. — Он открыл глаза, и она едва не разрыдалась, увидев в них опустошение. — Я знаю. Я уйду.
Он сделал шаг назад, собираясь уйти, но она бросилась вперёд, хватаясь за его рубашку, словно боялась, что он исчезнет навсегда.
— Ты должен знать, — произнесла она, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций, — ты единственный человек, который заставил меня поверить, что я способна на что-то. Единственный, кто заставил меня почувствовать себя по-настоящему увиденной. — Она сглотнула, словно пытаясь вытолкнуть из себя слова. — Прикосновение Синклера ничего не значило. Именно поэтому я позволила этому случиться.
Её ноги подогнулись, и она едва удержалась на месте, встретив его взгляд. Она была готова умолять Дьяволов, Ангелов, весь мир, чтобы он остался с ней ещё хотя бы ненадолго.
— Но твоё прикосновение… — Её голос окончательно сорвался. — Твоё прикосновение — значит чертовски всё. Именно поэтому мы не можем переступить эту черту снова.
Он взял её лицо в свои руки, крепко, но бережно, словно это было единственное, что удерживает его на земле.
— В другой жизни, в справедливой, — прошептал он, — я бы удержал тебя, пока моя вечная душа не превратилась бы в прах.
А потом он ушёл.
ГЛАВА 42. ПЕЧАЛЬ
Ночь восьмая в Фантазме
Офелия оставалась в постели, пока печаль в ее душе не улеглась и не прозвенел обеденный колокольчик.
ГЛАВА 43. СЕДЬМОЙ УРОВЕНЬ: НАСИЛИЕ