— Но у тебя нет Метки Дьявола, — прошептала она. — Ты был Призраком.
Он указал на свои серебристо-белые волосы.
— Признаюсь, моя Метка Дьявола особенно удобна, чтобы сойти за Духа.
— Ты издеваешься? — яростно прорычала она.
— Не вини себя, ангел. Ты далеко не первая, кого я обманул. Я занимаюсь этим уже очень давно.
— Зачем? — потребовала она ответа.
— Синклер рассказывал тебе историю моего прошлого, не так ли?
— Да.
— И что он сказал?
Она сглотнула.
— Он сказал, что ты влюбился и выбрал своего возлюбленного вместо Короля Демонов — твоего отца. В наказание твой возлюбленный был убит, и теперь ты обречён управлять Фантазмой вечно.
— Всё так, — подтвердил он. — Но мой отец всё же дал мне одно милосердие — лазейку. Всё, что мне нужно, — это сердце и спрятанный ключ, чтобы освободиться от этого места. Единственная проблема в том, что каждый раз, когда начинается новая игра, все воспоминания о том, кем я был на самом деле, полностью стираются. Единственный момент, когда я возвращаюсь к своей истинной сущности, — это когда участник доходит до этого уровня, до начала следующей игры. Моя единственная передышка. Но даже те воспоминания, что я сохраняю в этом облике, с каждым веком становятся всё более мутными.
Она ахнула.
— То есть в тот момент, когда я встретила тебя впервые…
— Ты встретила настоящего меня — эту версию, — сказал он с грустной улыбкой. — По крайней мере, то, что от меня осталось. Ты первая за столетия, с кем я смог поговорить за пределами игры и поместья. Первая, кому я смог рассказать о сердце и ключе. И это всё равно мне не помогло. Как могло помочь, если мои собственные воспоминания работают против меня? Я почти ничего не помню из того, что было до того, как меня привязали к этому месту. За исключением ярости к отцу. Она осталась.
Глубокая печаль звучала в его словах, и — несмотря на шок и предательство, связанные с его истинной сущностью, — её сердце болезненно сжалось от сочувствия. Что за мучительное существование — не помнить, кем ты был.
— Значит, ты выбираешь одного участника в каждой игре, чтобы он помог тебе найти этот загадочный ключ? — спросила она. — А что с остальными? Они действительно играют, чтобы победить?
Он пожал плечами.
— Конечно, играют. И если выигрывают, получают свой приз. Но чаще всего мой избранный доходит до конца. Как ты сама можешь видеть. А те, кто погибает здесь, просто подпитывают энергию поместья.
— Не понимаю, почему Синклер говорил о тебе так, будто вы два разных человека, — произнесла она. — Или почему тебя называли создателем, если это место создал твой отец.
— Ах, — он рассмеялся. — Это потому, что в рамках наказания Син может говорить людям обо мне, но никогда напрямую не раскрывать, кто я в контексте игры. Эти две сущности должны оставаться раздельными — Дьявол и Призрак. Отец дал Синклеру его собственную лазейку, когда сослал его сюда вместе со мной, как и По, нашего маленького шпиона.
— Подожди, даже кот был замешан?
Блэквелл фыркнул, прежде чем продолжить:
— Титул создателя используется для удобства моего альтер эго, поскольку в игре я не осознаю свою истинную сущность. Я полагаю, в каком-то смысле я действительно создатель, ведь Фантазмы бы не существовало, если бы не наказание для меня. Задача Синклера — следить за тем, чтобы я не освободился. Если ему удастся продержаться достаточно долго, он может быть досрочно помилован, а на его место отправят какого-нибудь другого дурака, разгневавшего моего отца. Это своего рода страховка, чтобы я оставался здесь как можно дольше. Мой отец человек злопамятный.
— Несомненно, — сухо заметила она.
Он задумчиво наклонил голову.
— Однако больше всего меня интересует, как усердно Синклер пытался остановить тебя. Он никогда прежде так не старался.
Она опустила взгляд на свои руки.
— Я правда думала… я думала, что смогу спасти тебя. Я была уверена, что близка к этому.
— Я тоже, ангел, — мягко сказал он.
Что-то в его тоне, в том, как он всё ещё называл её ангелом, задело её глубоко внутри.
— Это… было ли хоть что-то из этого настоящим? — прошептала она.
— Настолько настоящим, насколько это возможно, имея лишь половину своих воспоминаний, — ответил он, закрыв глаза, прежде чем она успела разглядеть скрытые в них эмоции.
— Я знаю, что должна бы злиться на тебя, хотеть тебя убить, но я…
— Не надо, — приказал он. — Не трать свои чувства на меня. Здесь наши пути расходятся, и любые эмоции ко мне ничего тебе не дадут. Лучше всего — просто забыть меня.