— Если я соглашусь стать твоим новым якорем, — начала она, чувствуя, как зрение начинает мутнеть, — что это будет означать?
— Навсегда. Со мной.
— И?
Он усмехнулся:
— Это недостаточно заманчиво?
— Не шути со мной сейчас, — прохрипела она. — Что ещё?
— Твоя душа останется твоей, но твоя энергия и жизненная сила — нет.
— Жизненная сила? Ты имеешь в виду…?
— Если я буду жить вечно, то и ты, — подтвердил он. — Я смогу использовать твою новообретённую бессмертную жизненную силу, чтобы питать свою магию и оставаться на этой линии бытия сколько захочу, не заботясь о постоянных сделках, как это делают другие Дьяволы.
Она глубоко вдохнула:
— Хорошо.
— Вечность — это очень долго, — предупредил он. — Ты уверена, что понимаешь, на что соглашаешься?
— Понимаю, — пообещала она. — Особенно учитывая, что мне придётся терпеть твои выходки всю эту вечность. Я не воспринимаю это легкомысленно.
— Ну конечно, — протянул он. — Мы оба знаем, как сильно ты обожаешь мои выходки.
Она смерила его взглядом:
— Уже жалею об этом, если честно.
Его лицо вновь стало серьёзным:
— Офелия, я… я так чертовски люблю тебя. Думаю, я влюбился в тот момент, когда ты впервые спросила, чем можешь мне помочь. Принц Дьяволов, а ты захотела меня спасти. Может быть, каким-то образом я уже тогда понял, что именно ты сможешь освободить меня. И я не лгал, когда сказал в ту ночь, что тебе стоит надеяться, что мы больше не встретимся. Я ненавижу, что всё сводится к этому. Но каждое мгновение, проведённое с тобой, напоминало мне, что значит быть живым. Я бы отдал все души мира, если бы это позволило мне сохранить тебя навсегда.
Слеза скатилась по её щеке. Он сглотнул и нежно смахнул её пальцем.
— Но… — продолжил он, — что бы ни сделало с тобой проклятие — какой бы побочный эффект оно ни выбрало, — это будет касаться только твоего нахождения рядом со мной. Ты всё ещё можешь уйти, Офелия. Вернуться к жизни с твоей сестрой, как ты всегда планировала. Ты освободила меня от Фантазмы, теперь ты больше не должна мне десятилетие своей жизни. Всё будет так, будто этого никогда не происходило.
— Но это произошло, — ответила она. — И, если я уйду сейчас, проклятие сделает всё, чтобы мы потеряли друг друга навсегда.
Он прижался лбом к её.
— Я боюсь, что ты не понимаешь тяжести вечности. Тебе не нужно привязывать себя ко мне из страха, что мы потеряем друг друга. Теперь, когда я свободен, я буду нести воспоминания о нашем времени вместе вечно. Моей душе всегда будет высечено твоё имя. Возможно, в поместье я не мог вспомнить, кто я есть на самом деле, но я всё равно оставался собой. Я знаю, что чувствовал к тебе тогда, и знаю, что чувствую сейчас.
Он глубоко вдохнул:
— И, если ты всё же выберешь стать моим якорем, я хочу, чтобы ты понимала: это не значит, что ты обязана оставаться со мной. Ты будешь свободна жить свою вечную жизнь так, как захочешь. Даже если это значит, что ты решишь больше никогда не видеть меня.
Она сделала дрожащий вдох.
— Сейчас или никогда, ангел, — сказал он.
Вот и всё. Всё, что произошло с момента смерти её матери, вело её к этому моменту. К выбору, каким будет её будущее. Какое наследие она оставит.
— Каково твоё решение? — спросил он.
ЭПИЛОГ. НАСЛЕДИЕ
Офелия шла по Новому Орлеану, чувствуя необычайный покой вокруг. Она была почти дома — оставалось всего минут двадцать пути. Остановившись перед восстановленным собором, она вспомнила, почему это было так важно.
Фантазма рухнула в прах и исчезла без следа. Собор вернулся на своё законное место, где когда-то стояло поместье Дьявола, без малейших признаков, что оно когда-либо существовало. Новый Орлеан, окутанный ночной темнотой, стал светлее за последние недели. Ходили слухи, что Дьяволы больше не гуляют по улицам, — что-то изменилось в самой атмосфере города. Люди уже не были так отчаянны, чтобы заключать необдуманные сделки после захода солнца.
Офелия стала увереннее гулять по городу в одиночку даже после наступления сумерек. Она привыкла к мысли, что достаточно сильна, чтобы взглянуть в лицо темноте — и выдержать её взгляд в ответ.
Её шаги ускорились, когда дорога повернула к дому. Она не хотела застревать в воспоминаниях о прошлом, когда будущее было таким многообещающим. Увидев ворота поместья Гриммов, увитые розами, она почувствовала, как в её жилах зазвенел восторг. У неё и Женевьевы оставалось много нерешённых вопросов; они обе старались распутать хрупкие нити напряжения, тянущиеся с их детства, но Офелия никогда не была так уверена в том, что наконец нашла своё место рядом с сестрой.