Она оживилась:
— Я знаю эту книгу…
Но не успела она закончить фразу, как кто-то внезапно появился в комнате, напевая мелодию, напоминавшую джазовые мотивы, которые можно услышать во Французском квартале. Это был мужчина, который впустил её в Фантазму — его цилиндр и подведённые чёрной линией глаза невозможно было не узнать. Он замолчал, заметив их двоих.
— Блэквелл, — мужчина слегка кивнул Призраку, но его проницательный взгляд оставался устремлён на неё.
Блэквелл выпрямился и скрестил руки на груди, внимательно глядя на незваного гостя.
— Добрый вечер, Джаспер.
Джаспер снял цилиндр и положил его на стол. Офелия подавила вздох — под шляпой скрывался третий глаз, вмонтированный в его лоб. Метка Дьявола.
Джаспер хищно улыбнулся ей:
— Не думал, что ты окажешься первым выбором Блэквелла. Что ты сделала, чтобы привлечь его внимание? — он перевёл взгляд на Блэквелла. — Или это тот случай, когда ты просто выбрал самую симпатичную участницу в надежде поразвлечься с ней в тёмных углах?
— Джаспер, — мягко проговорил Блэквелл, но в его голосе прозвучала угроза, скрытая за ровным тоном. — Проваливай.
— Прости, красавчик, — Джаспер покачал головой. — Не могу. Почему бы вам не продолжить свои забавы в другом месте?
Офелию обдало жаром от стыда при такой явной инсинуации.
— Мы не… это не…
— Неужели он даже не поцеловал тебя? — Джаспер перевёл взгляд с неё на Блэквелла. — Медленно действуешь на этот раз, Блэквелл?
Блэквелл не счёл нужным отвечать, его лицо выражало смесь скуки и раздражения.
— Были несколько участниц, с которыми он заключал сделку, что едва не нарушало главное правило Фантазмы для нашего очаровательного друга, — продолжал Джаспер. — Советую тебе оберегать своё сердце рядом с ним, иначе испытания будут не самым худшим, что тебя здесь ждёт.
— Пойдём, — сказал Блэквелл, кивком головы указывая ей на выход.
Офелия бросила осторожный взгляд на Джаспера, а третий глаз Дьявола вдруг раскрылся. Этот глаз не был тёпло-карим, как его другие два, а ярко-золотым, и то, как он впился в её лицо, вызвало холодок у неё внутри. Она поспешно вышла из библиотеки и зашагала по коридору вслед за Блэквеллом. Уже в своей спальне она заметила, что Блэквелл был напряжён, хотя старался это скрыть.
После нескольких мгновений молчания она наконец спросила:
— Поцелуи обычно входят в твои сделки? Или я просто не в твоём вкусе?
Блэквелл на миг застыл, затем запрокинул голову и рассмеялся, громко и искренне.
— У меня нет вкуса, — ответил он с прищуром, повернувшись к ней лицом. — Джаспер просто продолжает свою привычку быть невыносимым занудой. Из всех участников в недавней памяти я целовал только одного, и то потому, что он оказался ужасно скучным собеседником и абсолютно бесполезным в поисках. У меня тогда не было большого выбора — нужно было чем-то занять время.
— Полагаю, мне стоит начать придумывать более интересные темы для разговора, — отозвалась она.
— Мысль о том, чтобы поцеловать меня, настолько ужасна? — прошептал он.
Нет.
— Да, — ответила она.
— Знаешь, что каждый раз, когда ты врёшь, у тебя чуть дёргается левый глаз?
Она скрестила руки на груди:
— Ничего он не дёргается.
Блэквелл открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но в этот момент по особняку разнёсся звон колокола, призывающий на ужин. В его глазах мелькнул некий непонятный ей блеск.
— Полагаю, этот спор придётся отложить, — сказал он, направляясь к двери, чтобы открыть её для неё. — Поторопись, чтобы успеть поесть перед началом второго уровня. Когда начнётся испытание, не забудь призвать меня — я помогу тебе выбраться.
Проходя мимо него в дверном проёме, она спросила:
— Ты знаешь, какой круг ада будет в этот раз?
Блэквелл закрыл за ними дверь и, склонившись к её уху, прошептал одно-единственное слово, от которого у неё по спине пробежали мурашки:
— Похоть.
ГЛАВА 20. УРОВЕНЬ ВТОРОЙ: ПОХОТЬ
Не успел холодок пробежать по телу Офелии, как Блэквелл исчез. Лишь когда она вошла в обеденный зал, вспомнила о двух смертельных врагах, которых успела нажить всего за последние двадцать четыре часа. Как только она переступила порог, все участники мгновенно повернулись в её сторону, и воспоминания о ночном кошмаре — гигантской змее, пауках и ножах, вонзающихся в её прозрачную грудь — нахлынули с новой силой.
Она задумалась, насколько сильно Кэйд преувеличил свою версию событий.