Офелия взяла ручку, постучала ею ещё дважды по своей руке, прежде чем быстро подписать своё имя на документе, который коронер положил на закрытую часть гроба. Он с любопытством наблюдал за её привычкой, но только кивнул, поблагодарив, когда убрал ручку обратно в карман пиджака.
— И вы обе уверены, что не хотите вскрытия? — продолжил он. — Я знаю, что всё указывает на сердечный приступ, но она была слишком молода, чтобы её сердце просто так отказало, без…
— Вы не будете вскрывать нашу мать, — твёрдо вмешалась Женевьева. — Достаточно того, что Офелия уже зашила ей…
Офелия ткнула сестру локтем в бок. Зашивать глаза покойного демонической нитью — секрет, который тщательно охранялся в сообществе некромантов. В противном случае обычные смертные могли бы начать использовать этот метод, что свело бы на нет способности некромантов оживлять тела или заставлять других вселяться в них. А значит, их мать не смогла бы зарабатывать на тех, кто желал воскресить своих близких по тем или иным, порой ужасным, причинам. Хотя большинство людей и так не обладало достаточно крепкими нервами для такого дела — Женевьева явно не могла, чуть не вырвав свой завтрак, когда увидела, как Офелия завершает швы. И сама Офелия дождалась последнего момента, прежде чем провести необходимые приготовления над телом матери до прибытия коронера.
— Забудьте, — пробормотала Женевьева. Она полезла в складки своего платья и достала документы, над которыми работала всё утро. — Вот её свидетельство о рождении и некролог, который мы написали.
Мужчина почесал свои густые белые усы, глядя на них, словно пытаясь понять их странные манеры.
— Я вышлю копию свидетельства о смерти в поместье Гримм, как только смогу, — наконец произнёс он, забирая документы из рук Женевьевы. — У вас есть несколько минут, чтобы попрощаться. Я буду ждать за дверью, и закрою все после вас.
Девушки кивнули в знак того, что поняли, и повернулись к матери, когда он вышел из комнаты.
— Она не вернётся, верно? — прошептала Женевьева.
Офелия глубоко вздохнула.
— Похоже, что нет.
— Мы справимся, — сказала Женевьева, больше себе, чем Офелии. — Если проблема была в её сердце, это, вероятно, просто случайность. Я уверена, она ничего не передала нам. В конце концов, бабушка была здорова, как лошадь, всю свою жизнь и, возможно, прожила бы ещё дольше, если бы не тот несчастный случай. Мама бы не хотела, чтобы мы переживали.
— Нет, она бы хотела, чтобы мы продолжили жить дальше. Это в её духе — оставить меня здесь, одну, чтобы я несла на себе семейное наследие, — из горла Офелии вырвался странный звук, наполовину смех, наполовину всхлип. — Я не знаю, как она думала, что я смогу справиться без неё. Я никогда не буду так хороша, как она. Я получила лишь половину того обучения, которое она прошла, когда умерла её собственная мать.
— Никто не может ожидать от тебя совершенства, Офи, — попыталась успокоить Женевьева.
— Она ожидала, — возразила Офелия, вспомнив тяжёлые, полные разочарования вздохи матери каждый раз, когда она ошибалась при чтении заклинания или недостаточно быстро принимала решение. — Может быть, она никогда не требовала от тебя быть идеальной, но от меня она всегда ожидала большего. И даже если бы она не всегда ожидала от меня великого, я сама не могу не ожидать этого от себя.
— Офелия, — строго произнесла Женевьева. — Это несправедливо по отношению к себе.
Офелия сморщила нос, но не стала продолжать спор. Женевьева не понимала. Как она могла? Женевьева была свободна всю их жизнь, в то время как Офелия была заперта в стенах поместья Гримм, изучая семейное дело. Призрачный Голос издевался над ней каждый раз, когда она допускала ошибку.
Если бабушка была ответственна за то, чтобы привнести индустрию некромантии в Новый Орлеан, то Тесс Гримм сделала её известной среди туристов и местных жителей. Поместье Гримм было наполненно гостями, от рассвета до заката, с понедельника по субботу, поскольку новоорлеанцы обращались к Тесс Гримм за помощью в самых разных делах.
«Можешь ли ты связаться с моим братом на Той Стороне, чтобы я мог извиниться?»
«Можешь воскресить мою девушку, чтобы она могла сказать полиции, что это не я?»
«Можешь убедить полтергейста вселиться в моего мужа, чтобы он стал более терпимым?»
Теперь всё это лежало на плечах Офелии.
— Мы должны идти дальше, — продолжала Женевьева, прерывая её мысли. — Найти покой, чтобы продолжить её дело.