Наконец одна, — прошипел Призрачный Голос в её голове, напугав её. Она даже не заметила, что за все последние дни, проведённые в Фантазме, голос беспокоил её всё реже. Удивительный плюс среди бесконечного списка минусов.
Она отогнала Призрачный Голос из своей головы и поставила на пол горящую свечу. Мягкий, танцующий свет озарил деревянные панели перед ней, открывая вырезанные в них слова, которые она и пришла искать.
Она медленно провела пальцами по буквам Габриэль Навсегда, по одной, надеясь почувствовать какую-нибудь магическую связь, но не ощутила ничего. Медальон тоже молчал, оставаясь холодным на её шее. Переведя взгляд на исцарапанные слова наверху, она наклонилась, пытаясь понять, что было написано до того, как надпись была варварски вырезана. Если бы она не знала лучше, она бы поклялась, что первая буква — это «Т».
Слёзы внезапно подступили к её глазам.
— Мамочка, — прошептала она, и её слёзы закапали на пол. — Зачем ты вообще была здесь?
Она свернулась клубком рядом с вырезанными словами и дала себе волю выплакаться. Она плакала о смерти своей матери — слишком ранней, слишком неожиданной. О том, что с сестрой их отношения так и не были восстановлены. О том, что она никогда не узнала отца.
Но больше всего она плакала о себе. О своём мягком сердце, которого у неё больше не будет.
Офелия проснулась от серого света почти догоревшей свечи. Восковая колонна почти полностью растаяла, и она задумалась, сколько часов проспала. Потянувшись, она встала, подняла свечу в бронзовом подсвечнике и подошла к книжному шкафу у дальней стены комнаты.
Она поставила подсвечник на одну из пустых полок и провела пальцами по панелям каждой из ниш, пытаясь найти кнопку, которая могла бы активировать вращающийся механизм, как это было в первый раз. Сначала она не нашла ничего и тихо застонала от разочарования при мысли, что ей снова придётся вызывать Блэквелла, чтобы тот помог ей выбраться из очередной переделки. Однако при втором осмотре она заметила небольшое углубление на полке, чуть выше её головы. Она поднялась на носки и с лёгким прыжком нажала на кнопку.
Полка начала вращаться, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов, пока она не оказалась снова в библиотеке. Вокруг никого не было, и она с облегчением вздохнула. Но не успела она сделать и двух шагов к выходу, как дым пополз по полу из-под полок, закручиваясь в воздухе, словно штормовые облака. Она почувствовала присутствие Синклера ещё до того, как увидела его.
— Приветствую, некромантка, — поздоровался дьявол, и все огни в комнате мгновенно погасли.
— «Отвали» здесь, похоже, не так эффективно, как во Французском квартале, — проворчала она, скрестив руки на груди.
— Я пришёл с миром, — сказал он, начиная кружить вокруг неё. — Я подумал, что в прошлый раз произвёл не самое лучшее впечатление.
— Что ты имеешь в виду? — произнесла она с ядовитым сарказмом. — Ты был просто очаровательным.
Он запрокинул голову и рассмеялся:
— У тебя неплохое чувство юмора для смертной.
Она ничего не ответила. У неё не было никакого желания продолжать этот разговор. Он прочистил горло — жест, имитирующий человечность, которой у него не было. Дьяволы обожают изображать людей, чтобы заставить смертных расслабиться.
— Я подумал, может, показать тебе, что я не так ужасен, как ты могла подумать, — предложил он. — Дать тебе небольшую передышку от печали, что мучает тебя здесь, и предложить немного веселья.
Офелия сразу же насторожилась при упоминании о «веселье». Она была уверена, что их понимание этого слова кардинально отличалось.
— Меня не интересует веселье. Так что, если ты не возражаешь — а даже если возражаешь — я хочу вернуться в свою комнату.
— Разве тебе не интересно, что я имею в виду? — соблазнительно продолжал он. — Клянусь, это не причинит тебе физического вреда, и я даже не попрошу ничего взамен. Я просто хочу показать тебе, на что способен дьявол. Настоящий, могущественный дьявол. Ты когда-нибудь видела, что такой, как я, может сделать?
Она замешкалась. Она никогда не имела дел с дьяволами до Фантазмы — мать строго следила за этим. Всё, что она знала о них, было из рассказов — от примитивных фокусов до всемогущества. Разве что-то плохое случится, если она хотя бы поинтересуется, что он предлагает?