Мой внутренний компас не подвёл меня, и расплывчатые силуэты строений возникли на горизонте именно в том месте, где я и ожидал их увидеть. Мне следовало соблюдать осторожность, однако я наперекор всему ускорил шаг, так как понимал, что лучше побыстрее пересечь открытую местность, если не хочешь быть обнаруженным преждевременно. Ещё одной серьёзной опасностью, которая, стоит заметить, совершенно вылетела у меня из головы, могло стать присутствие сторожевых собак на «точке», но мне повезло и никаких иных животных, кроме свиней, там на данный момент не оказалось. Скверно пахнущий деревянный хлев был первой постройкой, что встретилась мне на пути. Один жирный хряк и четыре почти не уступавшие ему в размерах хрюшки развалились на подстилке из соломы, лениво шевелили ушами и помахивали загнутыми крючком хвостами, полностью игнорируя меня и вообще весь остальной мир за пределами их тюрьмы. Мне всегда — ещё с самого детства — было жалко этих представителей домашнего скота, вынужденных проводить всё своё время в заключении. Короткая жизнь несчастных созданий в основном состояла из трёх процессов: ожидания корма, его поглощения и сна. Наверняка с гипотетической точки зрения самих свиней, о чём они, несомненно, сообщили бы людям, если бы обладали подобной возможностью, только насильственная смерть могла избавить их от бессмысленности и безнадёжности собственного существования, потому как в подавляющем большинстве случаев неумолимой судьбой им было отказано в смерти от естественных причин...
Недалеко от свинарника возвышался просторный и относительно новый на вид сарай — хозяйственное сооружение, имеющееся в наличии практически в каждом дворе любого сельского поселения. Сбоку от него лежало много тюков и рулонов сена и соломы, а уже за ним, на том месте, где раньше находилась кошара для овец, располагался большой коровник со всеми присущими ему характерными особенностями и признаками: вместительным загоном с длинными кормушками, широким навесом для укрытия животных в непогоду, а также кучками навоза и многочисленными отдельными «лепёшками», наваленными почти по всей площади, окружённой жердяной изгородью. Коровник был пустой, из чего напрашивался логический вывод, что его рогатые и безрогие, комолые, обитатели, вероятно, пасутся сейчас в степи, а Конг или следит за ними в качестве пастуха, или уехал куда-нибудь по своим делам — я заметил на земле следы от узких шин, похоже, мотоцикла с коляской, но самого транспортного средства нигде не было видно. В стороне, на небольшом отдалении, стоял вагончик на колёсах, называемый в просторечии «бытовка», с двумя зарешечёнными окнами сбоку и дверью в торце, к которой вела низкая металлическая лестница с проржавевшими перилами. Рядом из земли торчал столб линии электропередач (её провели как раз там, где разместилась «точка», хотя, вполне возможно, что эта самая «точка» появилась здесь уже после сооружения этой ветви сети обеспечения электроэнергией некоторых посёлков в округе), а из густых зарослей травы выпирали остатки фундамента — это всё, что осталось от кирпичного дома Ёхана. Время не пощадило его скромную лачугу, и люди, по всей видимости, не посчитали нужным сохранить это столь памятное для меня здание.
Я направился к вагончику и, поднявшись по трём ступенькам и не обнаружив замка, толкнул дверь рукой. Она легко поддалась, и моему взору предстала скудная обстановка жилища: круглый столик, две табуретки, маленький холодильник, пара шкафчиков, а у дальней стенки — раскладушка с замусоленным одеялом и плоской подушкой. Солнечный свет хорошо освещал внутреннее убранство бытовки даже сквозь решётки на стеклянных окнах, и мне не нужно было включать плафон, прикрученный к потолку, чтобы рассмотреть предметы интерьера. Я прикрыл дверь за собой и со вздохом облегчения опустил сумку на пол, затем сел на табурет и вытянул ноги, наслаждаясь заслуженным отдыхом после долгой ходьбы. Посидев немного, я поднялся и, заглянув в холодильник, нашёл там буханку чёрного хлеба, приличный шмат сала, несколько пол-литровых пластиковых бутылок минеральной воды и наполовину полную полуторалитровую бутылку без этикетки. Прежде всего я открутил крышку одной из маленьких бутылок и вдоволь напился газированной прохладной жидкостью. В сумке у меня имелся минимальный запас воды, однако за время пешего марша она нагрелась из-за полуденной жары и, соответственно, заметно отличалась по вкусу от той, что хранилась в холодильнике.