Для того чтобы снять с него куртку, понадобилось перевернуть покойника лицом к потолку и развязать пояс. Его тело было мускулистым, и в нём не наблюдалось ни грамма лишнего жира. Возможно, в глазах своих преданных последователей он являлся настоящим мастером и наставником боевых искусств, вот только в моём понимании Серый подобного титула совершенно не заслуживал. Он был в прошлом гнусным ублюдком, сволочью и так и остался для меня ничтожной тварью. Повернув его вновь на живот и накинув куртку от кимоно ему на голову, я изучающе оглядел тренерскую комнату, однако не обнаружил нужного мне инструмента. Выключив для начала магнитолу, я подошёл к столу и сел в кресло. Мой взор упал на ящик, откуда Стив вынимал свой смартфон, и я легко открыл его, потянув за ручку на передней стенке. Кроме мобильного телефона, который я запихал себе в карман с целью позже уничтожить, в ящике лежала небольшая продолговатая коробка, обитая чёрным бархатом. Внутри неё меня ожидал сюрприз в виде трёх стальных маленьких звёздочек с острыми лучами, так называемых сюрикенов — древнего японского метательного оружия. Взяв один из них, я вернулся к трупу, подобрав по пути с пола чёрный пояс с четырьмя золотыми полосками (мне необходимо было иметь под рукой что-нибудь наподобие тряпки для очищения кожи от крови в процессе работы), опустился на колени и выцарапал на спине Сергея: 8 - (5 + 1) = 2, — а после того, как выполнил задачу, поднялся на ноги, убрал сюрикен обратно в коробку, закрыл ящик стола, засунул магнитофон в сумку и с чувством выполненного долга покинул помещение.
***
С первого взгляда я не мог понять, что именно изменилось в доме, но в привычной обстановке явно чего-то не хватало, и только пару мгновений спустя сообразил, что всё дело в этажерке. Прежде на её верхних полках хранились толстые тома по философии и истории развития человека и общества, а теперь там стояла всего лишь одна единственная относительно тонкая книжка, чья обложка мне показалась очень даже знакомой. Когда я приблизился к этажерке, то увидел, что это собрание лучших басен Крылова, и выглядела книга так, словно буквально вчера покинула школьную библиотеку... Однако, где же Кант, Ницше, Маркс, Фрейд, Бердяев, Карамзин? Где все они, и где другие мыслители — те, кто не был столь известен широкой общественности? Куда подевались их труды, ведь они ещё на прошлой неделе находились в этой комнате?
Ёхан сидел с безучастным видом на диване и смотрел в окно. На столе я заметил пустой стеклянный стакан и начатую бутылку самогона, а рядом с ней на тарелке лежали спелые яблоки. Очевидно, Иоганн уже с утра успел «накатить» сто грамм и сейчас, по своему обыкновению, предавался меланхолии. На моё приветствие он отреагировал довольно вяло, как бы показывая своим видом, что присутствие гостя (даже желанного) в его хибаре нарушает воцарившуюся здесь атмосферу грустной гармонии.
— Что ты сделал с твоей коллекцией?
— О чём ты, Артур? — кисло поморщился Иван, так будто мой вопрос вызвал у него приступ зубной боли.
— Книги. Где они?
— Ааа... Книги... Сжёг я их вчера вечером. Одну лишь оставил.
— Сжёг?!
— Ага. Хорошо горели, окаянные...
— Чем они провинились перед тобой? — Я отлично знал, как страстно он любил читать научную и научно-популярную литературу, в связи с чем такой варварский поступок с его стороны не мог не поразить меня.
— Просто-напросто я наконец-то уяснил для себя, что в них сплошное словоблудие. Всё, что они так объёмно и витиевато описывают — многочисленные пороки, недостатки и слабости человека, общества и государства, — можно найти в компактном виде в баснях Крылова.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно... Ты когда в последний раз читал сочинения этого автора?
— Фиг его знает. Сопляком ещё, наверное. В школе по литературе проходили.