— Уже очухался, щегол? — презрительно осклабился он.
— Отпустите Марину! — выпалил я.
— С какой стати? Ей хорошо с нами. А вот ты, лошара, можешь чухать отсюда. Мы сами отвезём её домой.
Я сделал один шаг, и Тигр предостерегающе положил ладонь мне на грудь:
— Тормози! Чё, борзоты обожрался?
Мне вспомнилось, что в таких случаях советовал делать Ербул, и я резко ударил правым кулаком снизу вверх точно в подбородок Жану, в результате чего его голова откинулась назад, колени подкосились и он грохнулся на пол, как мешок с картошкой. Все «самураи» разом повскакивали со своих мест, и Султан первым бросился в мою сторону. Я уклонился от широкого взмаха рукой, направленного мне в лицо, и на шаге вперёд опрокинул Конга на спину боковым ударом в скулу. Тут передо мной оказался Стив, и я приготовился уже вступить с ним в бой, как неожиданно кто-то, низко пригнувшись, врезался мне плечом в живот и одновременно с этим подсёк мои ноги руками. Я слышал жалобные причитания и всхлипы Марины, а также матерные ругательства противников, но мне некогда было отвлекаться, потому что Руслан — это он свалил меня борцовским приёмом — забрался сверху на моё тело и старался удержать его под собой, чтобы друзья получили возможность спокойно «добить» наглеца, посмевшего помешать их «тусовке». Отчаяние придало мне сил, и я каким-то непостижимым образом сумел стряхнуть с себя Сильвера и приподняться, однако тут же получил пинок в живот от Серого и упал на одно колено. Следующим подоспел Винт и круговым ударом стопой, от которого голова моя загудела, как церковный колокол, отправил обратно на пол. Я опять попытался встать, но безуспешно, потому что меня окружили и принялись «окучивать» ногами. Через несколько секунд я во второй раз за этот день потерял сознание...
Очнувшись от гвалта мужских голосов, я раскрыл глаза и увидел ножки тумбочки, а на ней, как всегда, возвышался «Чёрный рыбак» Ёхана. Почему-то мне пришла на ум странная мысль, что никто из «Интернационала» не додумался включить магнитофон для разнообразия, впрочем, они были настолько заняты своими разговорами, что им, похоже, было совсем не до музыки. Мне не удалось пошевелить конечностями из-за того, что они были крепко связаны поясными кожаными ремнями (как ноги в районах бёдер и щиколоток, так и запястья рук за спиной), и единственное, что я ещё мог сделать, — это повернуть голову в направлении стола. Компания из восьми пьяных парней и одной затравленной, охваченной страхом девушки продолжала свои «посиделки», причём количество спирта Royal в бутылке заметно уменьшилось.
— Что вы творите, сволочи?! — прохрипел я. — Развяжите меня!
— О! Герой-любовник снова с нами! — издевательски воскликнул Тигран, встал со своего места и подошёл ко мне.
— Прошу тебя, пожалуйста, не бей больше Артура! — дрожащим голосом промолвила Марина.
— Ага, — хмыкнул он и сильно пнул меня ботинком в живот.
Я скрючился от боли под задорный смех его приятелей и услышал слова охмелевшего Робота:
— Оставь его, а то ещё подохнет. Нам жмурик ни к чему.
Тигр вернулся к столу, ну а мне не оставалось ничего другого, как беспомощно наблюдать за их «вечеринкой». Они беззаботно болтали, хохотали, спорили, иногда даже ругались, потом вновь увлечённо общались как ни чём не бывало и разливали «Рояль» по стаканам и кружкам. Шумное веселье продолжалось достаточно долго, в ход пошла уже вторая бутылка, и негодяи опьянели до такой степени, что у некоторых из них стали заплетаться языки, а речь порой теряла последовательность и всякий смысл. В течение всего этого времени Маринка не произнесла ни звука и только смотрела на меня жалостливым взглядом, а я сгорал от стыда, злости и бессилия. В самый разгар глупого спора «самураев» о том, кто из актёров боевиков и по совместительству их кумиров сильнее, быстрее и ловче всех и насколько велики шансы у Костолома, тренера «Интернационала», в гипотетической схватке с одним из киногероев, она вдруг смущённо попросилась выйти. Беседа сразу же затихла, и Беня спросил:
— Зачем? В сортир захотела?
Девушка покраснела и ничего не ответила.
— Русик, проводи её, — бросил Норт.
— А чё я? — возмутился тот.
— Ты самый ответственный из нас. Другим я её доверить не могу, — ухмыльнувшись, проговорил Роберт.