Я, конечно, сразу узнал её. Милое точёное лицо чуть-чуть округлилось, и стан уже не был таким тонким, как четверть века назад, но Марина, несмотря ни на что, сохранила своё волнительное очарование, преобразившись из хорошенькой, прелестной девушки в красивую даму. Мне с трудом верилось, что это не обман зрения, не фотомонтаж, и душа моя решительно отвергала подобную действительность, хотя разум упрямо твердил, что здесь не может быть ошибки. Не в силах больше смотреть на счастливые лица на фотографии, я отвернулся и приблизился к окну, чтобы глазам не было больно от созерцания невыносимого для меня зрелища. Моему взору открылся обширный двор соседнего коттеджа, и я заметил две фигуры, склонившиеся над грядкой с цветами: женщину в лёгкой светлой блузке и белой юбке до колен и рядом с ней маленькую девочку в ярком розовом платье. Спустя несколько секунд обе они выпрямились, и мне пришлось от сильнейшего волнения крепко ухватиться за раму окна. Я увидел её! Увидел Марину, которая, судя по всему, держала за руку свою внучку... Моя первая и единственная любовь, моя Маринка стала супругой Норта! Я был морально уничтожен, раздавлен, мне захотелось сгинуть на веки вечные, распасться на молекулы, раствориться в воздухе без остатка и навсегда исчезнуть из этого жестокого и омерзительного мира!
Совершенно опустошённый и в мгновение ока лишённый воли к жизни, с тяжким грузом на душе я побрёл вниз по лестнице. Робот, очевидно, к этому времени уже немного оправился и сидел на полу, откинувшись спиной к стене. Он внимательно наблюдал за мной и, когда я приблизился к нему, спросил:
— Ты посмотрел фотки?
Молча кивнув, я медленно опустился вниз напротив него и скрестил ноги по-турецки. Может быть, наверху висело больше фотографий с Мариной и я заметил только самую первую из них, но и её одной было уже вполне достаточно для того, чтобы она стала для меня величайшим испытанием. Догадавшись по моему поведению, что я пока не намерен предпринимать агрессивных действий, он начал торопливо рассказывать, порой шепелявя из-за отсутствия нескольких зубов:
— Мне нелегко было добиться её... Она очень долго боялась и избегала меня, а я уже на следующий день после того случая на точке понял, что совершил чудовищный поступок. Представляешь, я неожиданно абсолютно ясно осознал, что не могу жить без этой девушки... У меня никогда раньше не возникало подобного чувства! Как будто внезапно подействовала какая-то приворотная магия и возникло необъяснимое, жгучее желание... Я разузнал адрес дома, где поселилась её семья после того, как они уехали из Серебреков, и запретил своим друзьям из «Интернационала» упоминать что-либо о постыдном происшествии или плохо говорить о Марине, а сам тем временем не оставлял попыток сблизиться с ней. Я выслеживал и угнетал её ухажёров, всячески запугивал и иногда жёстко гасил их, и вскоре не осталось ни одного мужика, кто имел бы достаточно наглости или смелости, чтобы встать между мной и моей страстью. Случилось так, что родители Марины погибли в автокатастрофе, и ей пришлось жить практически одной, без поддержки и почти без финансовых средств к нормальному существованию, а у меня как раз к тому моменту накопилось очень много бабла. Дела у бригады Бороды шли хорошо, и нам нехило фартило. Короче, я мог предложить ей не только своё сердце, но и приличную, обеспеченную жизнь, и в результате она сдалась и согласилась выйти за меня замуж. Любовь ко мне у неё проснулась позже, спустя несколько лет после рождения нашего сына...
— Ты уверен, что Марина тебя любит? — ледяным тоном произнёс я.
— Клянусь! Иначе бы она уже давно ушла от меня. За всё время нашей совместной жизни я ни разу не пытался заставить её сделать что-то против воли.
— Тебе несказанно повезло...
— Да. Я знаю.
— Как тебе удаётся не думать и не вспоминать о том, что сделали с ней ты и твои кореша?
— Меня не волнует её прошлое. Я любил Марину, люблю и буду любить всегда!
Высказавшись, он закрыл глаза и неожиданно опустил голову на грудь, словно откровенное признание лишило его последних сил. Мне больше не о чем было с ним разговаривать, поэтому я выпрямился в полный рост, подошёл к лестнице, запихал магнитофон в сумку и, закинув её за спину, направился к выходу.
— Артур, так ты простил меня? — раздался за моей спиной слабый голос Роберта. — Обещаю, я ничего не скажу ментам о том, что здесь произошло на самом деле. Придумаю для них какую-нибудь подходящую отмазку.