— Пассажир тоже, — буркнул полицейский.
— Что «тоже»? — поинтересовался я, стараясь не выдать интонацией своего беспокойства.
— Паспорт предъявите, пожалуйста!
— Он в сумке на заднем сиденье. Чтобы его достать, мне нужно выйти наружу. — Спортивная сумка с магнитолой внутри действительно лежала сзади за моим сиденьем.
— Ну так выходите! — с явным раздражением отреагировал мужчина в форме.
Я кивнул и выбрался из кабины. Полицейский обошёл кузов «Нивы» со стороны капота и остановился в шаге от меня. Он не успел даже охнуть, когда я сделал вид, будто потянулся к ручке дверцы, однако вместо этого в следующую же секунду обхватил правой рукой его шею и резко дёрнул на себя, одновременно обрушив локоть другой руки ему на голову. Мой противник мгновенно оказался в глубоком нокауте и рухнул на асфальт. Я сразу склонился над ним, заметив краем глаза, что другой полицейский в спешке покидает машину, и вырвал из вялой руки документы Петюни, а после того, как опять выпрямился, ощутил сильный удар в живот, что чуть не опрокинул меня, и услышал выстрелы. «Мент» целился, широко расставив ноги и удерживая оружие двумя руками, но при этом, по-видимому, не отличался меткостью стрельбы, благодаря чему почти все пули, кроме первой, пролетели мимо, так и не достигнув цели. Превозмогая адскую боль, я рывком открыл дверцу и упал в переднее пассажирское кресло.
— Ты что натворил? — с округлёнными от ужаса глазами выпалил Петька.
— Жми на газ! — прокричал я. — Потом всё объясню.
— Нам хана... — с побледневшим лицом промямлил он.
— Меньше разговаривай! Вперёд!
Не знаю, что подействовало на него в большей степени, — крик, применение огнестрельного оружия или же собственная растерянность и вызванная этим невозможность адекватно соображать. В любом случае Пётр решил покориться року в моём лице и выполнить указания. «Нива» рванула с места прямо навстречу второму полицейскому, и тому пришлось срочно отпрыгивать в сторону, чтобы не попасть под колёса. Боковое зеркало показало мне, что после падения на спину он снова пытается встать на ноги, а потом расстояние между ним и нашим автомобилем увеличилось и его фигура пропала из вида. Повернув голову, я увидел, как на руках Петюни, вцепившихся в руль, вздулись жилы от напряжения, к тому же он настолько крепко стиснул челюсти, что на щеке явственно проступили желваки.
— Гони до первой развилки! — выдохнул я, прижимая обе ладони к животу и ощущая, как мокрая и тёплая ткань футболки липнет к телу. — Там сворачивай на какую-нибудь просёлочную дорогу и попытайся скрыться в полях...
— А если мусор погонится за нами? — дрожащим от страха голосом спросил Петька.
— Не погонится, у него коллега вырублен. Он не бросит его. — Пока слова с трудом вырывались из моего моментально пересохшего горла, меня занимала одна единственная мысль: «Самое главное сейчас — не потерять сознание и сохранить ясность рассудка...»
Эпилог
Кто-то долго кричал мне в ухо и настойчиво тряс за плечо, и в конце концов ему удалось заставить меня открыть глаза.
— Слава богу, Артур! — выдохнул перепуганный Пётр. — Очнулся! Как ты себя чувствуешь?
Его рука осторожно соскользнула мне на живот, и он прошептал, явно испытывая сильное потрясение:
— Блин, уже вся футболка в крови...
Чрезвычайно встревоженный одноклассник нагнулся к бардачку, а я посмотрел вперёд через лобовое стекло и обнаружил, что мы остановились посередине грунтовки, беспредельной лентой уходящей вдаль, и по краям от неё во все стороны раскинулась необъятная степь...
Петюня резко выпрямился, держа в руке небольшой складной нож, которым торопливо вспорол мою футболку, после чего разорвал её спереди пополам.
— Дерьмо! — выругался он. — Я, конечно, не специалист, но у тебя, возможно, тяжёлое ранение. Всё очень фигово... Нужно срочно в больничку!
Петька бормотал ещё что-то, но я не обращал на него внимания, устремив свой взор в горизонт. Вдруг пышные заросли ковыля на обочине зашевелились и оттуда на дорогу неторопливо вышла большая птица, какую мне ещё не доводилось видеть собственными глазами, тем не менее я никогда бы не спутал её ни с одной другой. Это была дрофа... Пернатое животное двигалось с необъяснимой грацией — величественно и вместе с тем легко и непринуждённо.