Таха завопила от страха и отвращения. Она хотела отступить, убежать, но не могла даже двинуться с места. Её сковал страх, который секунду назад кричал — беги! Сейчас он не давал пошевелиться, мешал думать.
Мухи закружились, норовя залезть в глаза, забраться в рот и уши. Таха начала задыхаться. Ей казалось, проглоти она одну муху и умрет от отравления. Казалось, что она тонет в этой черной густой отраве.
Кольцо теперь возникло вокруг Тахи. Мухи суетливо перестроились. Из бесформенной тучи, образовали порядок. Тахе даже показалось, что они каждая знали своё место и сейчас лишь заняли его, согласно какому-то дикому расписанию.
Таха попробовала махнуть рукой, чтобы отогнать надоедливых мух, но они вдруг затвердели, обратились в монолит, а затем вновь распались. Но на этот раз став не кольцом. Они образовали шестиугольник. Таха моргнула от неожиданности. Шестиугольник стал кольцом. Снова миг — и… кольцо словно тряслось, постоянно меняя форму. То становясь шестиугольником, то снова обретая округлые черты. Казалось, что мухи никак не могут определиться, чего хотят. То ли быть кольцом, то ли шестиугольником. От этих бесконечных колебаний у Тахи закружилась голова. Она представила, как силой мысли выравнивает грани шестиугольника и превращает его в кольцо. Мухам это не понравилось. Они вновь распались в хаотичную тучу.
В голове Тахи кто-то вдруг отчетливо и ясно произнес:
— Брысь!
Она испугалась и открыла глаза. Над ней синело вечернее небо и мягко светящиеся в закатных лучах голубоватые грани гексагона.
Глава 5
Никогда не оставляйте суп на плите без присмотра
То, что возвышалось над оранжереей иначе как НЕЧТО назвать язык не поворачивался.
Огромная слоистая колонна. Белесая, словно бы мягкая и гибкая. Она торчала метров на тридцать.
Представьте себе гору свежих блинчиков. Но не тонких, как принято у нас, а толстых, как пекут в кино. Сложите эти блины вертикально. Только диаметром они должны быть этак метров десять. И вот это слоистое вертикальное нечто должно еще отрастить с пару сотен длинных тонких щупалец. Издалека похожих на ворсинки, но я-то помнил, какого они размера. В общем, это НЕЧТО и привлекло внимание Петровича и Оли.
Моё, кстати, тоже.
Но это было еще не всё.
Точно такие же «стопки», но поменьше лезли изо всех щелей. Там, где здание комплекса рушилось, там, где появлялись провалы в перекрытиях, вверх поднимались они. Шевелились, колыхались, тянули щупальца ко всему, что было рядом.
— Что это еще за херь с рогами?
Петрович крепче прижал к себе Олю, пытался защитить или задвинуть за спину.
Совсем рядом с нами, примерно там, где мастерские соединялись коридором с основным зданием комплекса, вспух бетонный пузырь из обломков. Медленно, не спеша, я бы даже сказал величаво, из него поднималась очередная стопка блинов, расталкивая тяжеленные плиты, словно вату.
Скелетоник показался мне детской игрушкой в сравнении с этой мощью. Что я мог сделать? Бороться с одним, максимум двумя щупальцами — куда ни шло. Но эта громада…
Прямо сейчас я был бессилен. Я четко отдавал себе отчет в этом. Может быть, собрав армию бойцов в экзоскелетах, может быть сконструировав чудо-оружие, желательно системное, я смогу противостоять этой твари, но не сейчас.
— Петрович! — окликнул я товарища. — Сваливать надо.
Тварь не проявляла к нас особого интереса. Не рвалась напасть. Может быть просто еще не поняла, что мы рядом. Или ей пока было достаточно разрушения и захвата комплекса. Не знаю кто как, но у меня, если есть возможность остаться в живых, я привык ей пользоваться.
Петрович наконец обернулся. В его глазах читался одновременно страх и восхищение.
— Видел, какая громадина! Никогда не оставляй без присмотра суп на плите, говорила мне матушка. Забудешь — потом проблем на оберешься.
Я кивнул, не очень поняв, к чему этот совет из домостроя.
— Фатима говорила, что это вроде как мутировавший чайный гриб? Питательная среда у него была хорошая, вот он и разросся без присмотра. Она… — Петрович вдруг смутился, — учителем биологии была, до того, как диспетчером пошла работать. Говорит там мало платили.