После завтрака Сейн на месте устоять не может, рвется на улицу с тем же энтузиазмом, что и сама Альма, хватает мешки и готовится выйти на поверхность.
— Куда ты так спешишь? — смеется Альма, когда он тащит ее за руку к дверям.
— Сейчас увидишь, — заговорщически произносит он и улыбается, распахивая двери.
Яркий солнечный свет почти слепит, в воздухе пахнет опавшей листвой. Непривычно наблюдать такое тепло в середине декабря. Альма широко улыбается, оглядываясь по сторонам. Аномально теплый зимний день приносит радость.
Сейн предлагает Альме уйти подальше и вернуться к ужину, на что она соглашается, потому что собрания сегодня нет, а Оливия предупреждена по поводу порций еды для фокус-группы. С собой Альма предусмотрительно взяла еду.
На улице правда тепло, всюду виднеются клочки темной земли, в воздухе стоит жара, после первого часа пути они снимают с себя зимние куртки и вешают на пояс. Альма радуется возможности сегодня поставить силки, потому что они находят много следов кроликов.
Не только они сегодня высунули носы на улицу, следуя за теплом.
Сейн объявляет привал после второго часа дороги, они разбивают лагерь. Альма настолько привыкает к Сейну за эти пять месяцев, что чувствует его желание остановиться за пару минут до того, как он озвучивает свои мысли вслух.
Они ставят по дюжине силков каждый в радиусе двух миль от лагеря и возвращаются обратно почти в одно и то же время. Сейн разводит костер, чтобы согреть котелок с водой, Альма укладывает еловые лапы и кладет куртку, присаживаясь на землю и подставляя нежную кожу под лучи аномального солнца.
Альма слушает шум голых ветвей деревьев и потрескивание прутиков в костре и держит глаза закрытыми. Никогда ей еще не было так спокойно на душе, как в этот момент. Она не под землей, на свободе, соек-пересмешниц здесь нет, Кориолана тоже. Люси Грей тоже здесь нет, хотя Альме порой кажется, что она бродит призраком где-то поблизости.
Ее прошлая жизнь тянется за ней, словно мешок, оставляя после себя грязный смердящий след. Альме порой кажется, что она никогда не сможет оставить этот груз. Что-то вечно напоминает ей о жизни далеко на юге.
— Альма, смотри.
Альма поднимает пригретые солнцем веки. Мир вокруг снова становится ярким и резким, подернутым синеватым оттенком. Сейн присаживается рядом с ней и показывает небольшую веточку с желтыми, пушистыми бутонами.
— Ты нашел мне еще немного солнца? — спрашивает его Альма.
Сейн улыбается.
— Это гамамелис, — рассказывает он, — растение, цветущее в непогоду. Оно распускается зимой, в самую стужу, и красоты холоднее и прекраснее никто еще никогда не видел.
Альма наблюдает за бутонами на веточке, которую Сейн крутит между пальцами. Растение и вправду красивое. Альма задумывается об этом всего на секунду, после чего Сейн вставляет ей веточку в волосы и заводит прядь за правое ухо.
Внезапное прикосновение обжигает кожу и Альма чуть отстраняется.
— Ты такая же, Альма Грей, — касается он кончиками пальцев ее щеки. — Красивая до безумия, но отчего-то холодная.
Альма хмурит на мгновение брови и убирает его руку от своего лица.
— Не говори так, Сейн, — качает она головой.
— Прости, — тут же извиняется он, когда она отодвигается, чтобы налить воды в чашку, — но ты и в правду… очень красивая… Альма, ты… Мне…
Сейн сбивается с мысли и заикается. Альма снова хмурится, но в этот раз по другой причине. Под ребрами снова собирается злость.
— Сейн, — делает она глоток воды, — не говори слов, о которых пожалеешь.
— Альма Грей, — проводит он пятерней по волосам и качает головой, — я хочу сказать, но ты не даешь мне закончить.
— Тебе не нужно говорить мне этого, Сейн, — начинает она злиться. — Не нужно, потому что ты ведешь себя глупо и совершенно не видишь ничего дальше собственного носа.
Альма не понимает, на кого она злится сильнее. На девушек с кухни, которые пускают по нему слюни? На Вайлет, которая слепо любит его из чувства благодарности, а не потому что так решило ее сердце? На Сейна за то, что он правда не видит ничего вокруг? На свои исследования за то, что узнала о нем то, что не знает и он сам?
Или на себя за то, что влюбила его в себя еще в самом начале, а теперь жалеет об этом, потому что не хочет делать ему больно?
— Мне не нужно смотреть дальше, потому что ты здесь, Альма Грей.
— Сейн, приди наконец в себя! — вскакивает она на ноги.
— Почему тебя расстроило то, что я сказал? — старается понять он.
Альма меряет шагами их маленький лагерь.
— Я не расстроена, Сейн, — сдувает она прядь с лица, — я злюсь.
— Тогда почему ты злишься?
Альма останавливается и смотрит на него. Он растерянный сидит перед ней в растрепанных чувствах, оголив перед ней душу, возможно, впервые в жизни, и не понимает, что сделал не так. Альма злится.
Злится, потому что Сейн любит ее. Злится, потому что Вайлет слепо любит его. Злится, потому что Сейн любит Вайлет, но не так, как она этого хочет. Злится, потому что генетическая аномалия светлых волос и темных глаз Сейна привела к тому, что Альма знает страшную вещь: на данный момент Сейн не может создать ни с кем из Дистрикта здорового потомства.
Злится, потому что ей жаль.
Альма обессиленно присаживается с ним рядом на колени и смотрит ему в глаза. Под веками Альмы тоже злоба. Она щиплет и заставляет ее часто заморгать. Теплый воздух треплет ее отросшие каштановые волосы, к макушке пригревает солнце.
Альма гладит Сейна по щеке всего мгновение, за которое он успевает закрыть глаза, и слабо улыбается. По ее щеке бежит злоба. Она стирает ее пальцами и поднимается на ноги, захватывая с земли куртку.
— Надо собрать силки и возвращаться домой, — не оборачиваясь, произносит она.
Альма Грей думает только о том, что ей нужно поговорить с Вайлет. Ее лучшей подруге нужно прийти в себя и как можно скорее. Она не станет очагом раздора в их дружбе, не станет давать Сейну обещания и принимать его слова.
Сейн не сможет полюбить Вайлет так, как она это заслуживает, Альма не сможет полюбить Сейна так, как это заслуживает он, потому что ее сердце принадлежит другому человеку. Теперь Альма Грей это понимает.
Собрав с силков девятнадцать кроликов, они направляются домой. Идут тихо, испытывая неловкое молчание впервые за столько времени. Альме так сильно жаль, что она еще два раза за время пути утирает с щек злобу.
Когда они добираются до Дистрикта, Альма не может заставить себя посмотреть ему в глаза, и они также молча заходят внутрь. Альме хочется попросить у него прощения за свою злость и грубость, но она не может этого сделать.
Слишком многое стоит на кону.
Альма не может заставить себя поесть, поэтому сразу идет на шитье, потому что ей крайне нужно все объяснить Вайлет, пока не стало слишком поздно. Она все должна узнать от нее самая первая.
Поприветствовав Мегги, Альма старается найти в дальней части цеха среди серых полотен бледно-рыжую косу, но не видит. Альма подходит ближе и понимает, что Вайлет впервые за пять месяцев заплетает два колоска, вместо одного.
— Альма! — Вайлет вскакивает с места и обнимает за шею подругу.
Альма не может заставить себя обнять ее в ответ, подруга чувствует это и чуть отстраняется.
— Что-то случилось? — осторожно спрашивает она.
Альма берет натруженные суховатые руки Вайлет в свои и ведет ее к стульям возле швейной машинки подальше от чужих глаз.
— Давай присядем, — произносит она. — Нам нужно поговорить.
Вайлет повинуется и садится рядом. Альма набирает в легкие воздуха и начинает свой рассказ. Она рассказывает ей все. Начиная с идеи и заканчивая реализацией. Альма рассказывает ей о Сейне, рассказывает о том, что они с Вайлет не могут быть вместе. Рассказывает о фокус-группе. О том, что она будет участвовать вместе с ней. О том, что она уже выбрала ей партнера.
Альма говорит ей только правду. Когда она заканчивает, Вайлет закрывает лицо ладонями и начинает плакать.