Детский крик раздается по всей местности. За высокой травой оказался глубокий овраг, который заметить было невозможно. Марк шипит, вскрикивая, не решаясь посмотреть, от чего так сильно болит нога. Марка начинает трясти, он часто моргает глазами. Выпирающая из плоти белая кость пугает его до такой степени, что он буквально забывает, как дышать.
Запах крови и примятой свежей травы смешиваются, а над оврагом уже возвышается тень. Ребенок замечает её не сразу, лишь когда видит камень, упавший прямо подле него. Широко раскрытыми глазами он смотрит на гончего.
Тень, похожая на силуэт человека нагибается, подбирая второй камень. Бросает, попадая прямо в мальца. Тотчас приглушенный стон вырывается из Марка. Тень берет еще один камень, снова кидает, попав в ребёнка. Камни попадают в голову, больно бьют по телу, образуя синяки. Каждый удар новый крик.
Марк пытается хотя бы отползти. Тень начинает спускаться с вершины оврага, будто царь сходит со своего трона: медленно, важно и чинно. Тень взмахивает рукой вверх, кидает камни в ребенка. Это было похоже на то, как грешников забивали до смерти камнями за плохие дела, скажем так, в Древнем Египте, Марокко и в других восточных странах.
Ребёнок, обессиленный, остановился и теперь, лёжа на животе, постанывал от боли. Черная дымка, исходящая от человека-тени, лёгким пушком стелилась вокруг тела Марка. Тяжело дыша, Марк с закрытыми глазами лежал на животе, раскинув руки. Его маленькой головке было ясно — это нечто убьёт его. В ту же минуту тень обхватила голову мальчика руками и резким движением повернула её в сторону. Неприятный хруст костей раздался вокруг. Тело тяжелым грузом с грохотом приземляется на землю.
***
«04:39» безмолвно говорит мне будильник.
Больше я уснуть не смог. Я, как маленький, залез под одеяло с головой и упорно думал, думал. И я понял разгадку увиденных сегодня снов: не сны, а воспоминания. Я это пережил когда-то.
========== Часть II. ==========
***
Весь день я угрюмо перемещался по дому. Вокруг меня кипела жизнь, а я был так далёк от этого. Кофеварка работала, пожалуй, постоянно, телевизор не умолкал, оповещая о начале сериала, телепередачи или новостей. Мои сновидения, они не давали мне покоя. Они были вспышками, ослепительными вспышками, которые обездвиживали меня за доли секунды.
Я начал вспоминать своё детство. Признаюсь, помню я его только обрывками. Но я помню кусок из начала этой игры в прятки с моими друзьями. А ещё я помню, что меня после этого допрашивал полицейский.
***
Я сидел весь в крови и рваной одежде. Женщины буквально пестрили передо мной, пытались что-то дать, успокоить меня, обработать раны, расспросить что-то. Не помню, как я выбрался из леса, в котором мы играли. Стёрта вся память о моём пребывании там. И у меня болит голова. У меня болит всё тело.
Я рассматривал себя и трогал подсохшую багровую жижу на моей коже, когда ко мне подошёл полноватый мистер в зелёной униформе. На его плече красовался значок шерифа, на поясе у него было оружие в карабине, в руках он держал ручку и маленький блокнотик. Он сел на корточки, и его круглое морщинистое лицо поравнялось с моим детским, совсем юным и всём в запёкшейся крови.
— Когда ты в последний раз видел своих друзей? — очень доброжелательно спросил шериф.
Я подпираю голову руками и смотрю на его лицо. На его нос «картошкой».
— Я не помню… — остановившись и не желая говорить, я неуверенно добавил, устремив взгляд на небольшой камень возле его ноги. — По-моему, я гулял вместе с ребятами… — я посмотрел на ревущую мать Тони, которая держала у своего лица мокрый нежно-розовый платок. — Да, с ребятами… Мы играли в прятки. И… — я снова сделал паузу, вспоминая, — И я выиграл, да. Я нашёл всех. Тони, Марка, Мэри Джейн.
Я шмыгнул носом и замолчал, наверное, на минуту не меньше:
— Мистер, я ничего не помню, — из моих глаз потекли слезы.— Знаете, вроде это было, а вроде и нет. Я не знаю, как мне объяснить это…
— Ясно, — произнёс он, прервав мой лепет, — отдыхай, малой. Я позже заеду к тебе.
***
Она уже близко. Эта тень. А я близок к тому, чтобы найти второго участника нашей игры.
Я хватаю за плечи Тони.
— Что ты делаешь? Остановись! — детский крик, переходящий в хрипящий ор.
Столкновение совсем юного тела с многовековым большим дубом. Раздаётся треск хрупких костей и отчаянный визг.
— Прекрати! Мне больно! — Скатываясь спиной по грубой коре дерева, просит мальчик.
— Ты думаешь, он тебя слышит? — шелестит тень.
Плач.
От сильных ударов кровь начинает тут же скапливаться, образуя гематому. Шорох. Черная тень, напавшая на маленького мальчика, отступила на пару шагов. Эта тень, силуэтом напоминающая человека, хватает две палки толщиной в обычный карандаш. Вытирая целой рукой слезы, смешанные с соплями, мальчик замечает, что тень смотрит на него.
— Пожалуйста, прекрати, — запинаясь и крича, молвил Тони.
Тень бездвижно стояла и смотрела на ребенка. Русоволосый, с ярко-голубыми глазами мальчуган жалобно смотрел на чёрного призрака. Тони почти задыхается от боли и страха. Он плохо видит объект тень-призрака. Лишь темные и светлые вспышки в виде тех же звездочек, и больше ничего. Крепче ухватившись за палочки, тень подошла к мальчишке.
— Нет! Что ты делаешь?! Не надо…
Крик ребенка оглушает. Кровь скатывается по щекам маленькими алыми струйками. Ребенок трясет руками над головой, вероятно, пытаясь найти руки, держащие палочки, и убрать их. Тень прокручивает в глазницах ребенка палочки толщиной с карандаш, на которые насажены глазные яблоки. Резко оттягивает, отпуская, и тело ребенка глухо падает на землю. И сопляк через несколько минут, наконец, затихает. Хрипит и дергается в конвульсиях, но затихает.
Тень исчезает. Я исчезаю.
***
По моим щекам стекают слезы. Я вытираю их рукавами своей пижамы и включаю свет. Сфокусировав зрение после включения света, который сейчас сравним с ярким солнцем, я смотрю на красные рукава пижамы. Вздрагивая и быстро освобождаясь от одеяла, подбегаю к зеркалу.
— Ничего нет, — констатирую факт, смотря на чуть опухшее лицо и чистые рукава рубахи. — Мне просто… показалось.
Я проснулся со слезами на глазах. И снова от странного видения. От меня не отступается ощущение, что что-то хочет, чтобы я кое-что припомнил.
***
Во вторник, то есть сегодня, я выступаю на улицах. Я и мои помощницы будем дурачить публику, дабы распиарить новое выступление. Мы проходим мимо шикарно отстроенных домов. Я всматриваюсь не в двухэтажные построения, которые были так изысканно архитектурно отделаны, а на заборы. Смешно звучит, знаю. И тут я нахожу прекрасный кованый забор. Заострённые черные штыки различной длины. Я останавливаюсь и говорю, что это то, что нужно. Длина самого длинного штыка примерно двадцать пять сантиметров.
Рядом с нами останавливаются люди, образуя толпу. Добрая половина их знает меня, ибо видели мои трюки. Некоторые просили автографы. Для меня это ещё в новинку. Я не считаю себя какой-то знаменитостью.
— Мне нужны три добровольца, — объявляю я.