— О ком доложить господам?
— Скажите, что это капрал Винсон.
Несколько минут ожидания показались вечностью, и Фандор чувствовал, как сильно бьется сердце в груди. В конце концов, не следовало ли опасаться западни? Знал ли он точно, что произойдет?
Вскоре в комнату вошел высокий, стройный молодой человек с рыжей бородой.
— Здравствуйте, капрал! Наши общие друзья предупредили меня о вашем визите. Они еще не прибыли, но я думаю, нам не нужно ждать для знакомства формальных представлений? Как вы полагаете?
Фандор согласился, подумав: «А он симпатичный, этот шпион».
— Вы очень любезны, мсье.
— Ну, вот еще! Я тоже очень рад познакомиться с вами. Послушайте, в ожидании наших друзей не хотите ли посетить мастерские? Это интересно и полезно. В Париже всегда смеются над провинциальной промышленностью и имеют привычку считать, что в департаментах не могут хорошо работать — ни в торговле, ни в искусстве. Это ошибочно! Взгляните на наши машины!
Типограф долго водил журналиста по обширным мастерским.
— Вот ротационная машина, на которой печатается «Маяк Вердена», — объяснял он. — Это последняя модель. Вы знаете, как работают эти машины?
Фандору хотелось смеяться. «Как бы он удивился, если бы узнал, что мне каждый вечер случается проходить через машинный зал «Капиталь»!»
Норе повел журналиста в другой угол типографии.
— Вы знаете, что такое линотипы?
Фандору снова пришлось восхищаться, хотя на самом деле он как профессионал совсем не одобрял машины старых моделей, которые показывал ему хозяин. Наконец, типограф повел его в какую-то укромную комнату, похожую на чулан.
— Вот, — сказал он, — вот пресс, который, я уверен, вам понравится.
И когда Фандор, на этот раз весьма заинтригованный, стал рассматривать серую массу, под которой он угадывал что-то металлическое, типограф спросил, открывая машину:
— Вы знаете, что это такое, капрал?
— Нет.
— Машина для изготовления банковских билетов.
— Как? — У Фандора вырвалось изумленное восклицание. «Вот как? Значит, кроме шпионажа, эти люди еще и фальшивомонетчики?» — Это правда? Вы делаете банковские билеты?
— Ну, конечно, в шутку, для смеха… но они могут быть полезны.
И снова интонация типографа подчеркнула значение этого слова. Фальшивые деньги, которые могут быть полезны?
— Любопытно было бы посмотреть, как фабрикуются эти шуточные билеты.
— Но я именно это и хотел вам предложить.
Молодой типограф повернул рукоятку машины, завертелись шестерни, валы медленно заскользили один над другим.
— Попробуйте сами, капрал, возьмите в руки, вы увидите… Держите!
И Фандор с изумлением получил прекрасный банковский билет в пятьдесят франков, совсем новенький.
— Что скажете? — спросил типограф. — Хорошая имитация?
— Конечно, — отвечал журналист, который не мог оправиться от потрясения, рассматривая банковский билет.
— А вот и другие, держите! Возьмите!
Еще девять билетов упали в руки Фандора. Но у журналиста был острый взгляд. И потом, он ведь не впервые был в типографии. Он прекрасно знал все виды типографских машин. Теперь ему было все ясно.
«Черт возьми, это детский трюк! У меня в руках настоящие билеты, эта машина вообще ничего не печатает. Мой новый друг с ее помощью заплатил мне за будущие предательства — пятьсот франков — и для этого он сунул банковские билеты под валы. Одним словом, это способ мне заплатить, не компрометируя себя».
— А теперь, капрал, — предложил Норе, — мне кажется, что мы могли бы распить бутылку в честь нашего нового знакомства!
У журналиста вовсе не было охоты пить. Ему пришлось, однако, с фальшивой радостью принять предложение.
Наконец он встал, прося извинения:
— Мне нужно вас покинуть, мсье… Конечно, время моей увольнительной еще не истекло, но у меня есть дела.
Фандор спешил остаться один, поразмыслить, сопоставить свои наблюдения.
Типограф не удерживал его и, казалось, одобрял поведение молодого солдата.
— Вы еще придете, не правда ли? — спросил он. — Мы всегда в вашем распоряжении, мой брат и мои друзья — они будут жалеть, что приехали после вашего ухода. Имейте в виду, кстати, мы знакомы с некоторыми офицерами, и, если вам иной раз потребуется увольнение, вам надо только сказать нам об этом.
Оказавшись на улице, Фандор поспешил к центру города. Как и утром, он петлял, возвращался на то же место, делал круги. «Я дурак, — заявил он себе наконец, — зачем такие предосторожности? Ясно, что никто за мной не следит». И, ожидая часа возвращения в казарму, Фандор устроился в маленьком кафе, где долго и глубоко все обдумал.