Поэтому Жюв, в четвертый раз встретившись с офицером, предложил ему мир, который тот и принял.
После обмена сердечными рукопожатиями Жюв начал:
— Что мы ищем, вы и я, или, лучше сказать, к какой цели стремится и Второе бюро, и полиция?
Офицер четко ответил:
— У нас украден документ, нам нужно его найти.
Жюв продолжал:
— Совершены два преступления; нам нужно схватить убийцу.
— Но так как вероятно, что убийца капитана Брока и певицы Нишун — тот же человек, который украл документ… — продолжал лейтенант де Луберсак.
— То, объединив наши усилия, мы получим шанс открыть то и другое, — закончил Жюв.
После паузы полицейский спросил:
— Однако, лейтенант, тот факт, что вы здесь, указывает, я полагаю, на некий момент в этом деле, некое ответвление… Не для того ли вы в действительности приехали в Дьепп, чтобы схватить… некоего капрала, который должен передать за границу предмет очень большой важности?
Де Луберсак не стал хитрить.
— Это верно. Я вижу, что вы в курсе.
Жюв кивнул головой. Двое медленно направились к городу вдоль набережных порта. В ста метрах от берега красовалась маленькая прогулочная яхта под голландским флагом. Жюв с большим вниманием рассматривал нарядное судно, и когда Анри де Луберсак спросил, нет ли у него особого пристрастия к этому виду спорта, полицейский улыбнулся.
— О нет, — сказал он. — Однако, когда эта яхта подойдет, я бы с большим удовольствием посетил ее вместе с таможенниками, потому что, если мои сведения точны, это судно путешествует не для того, чтобы развлекать пассажиров. Если уж говорить все, я думаю, что именно на ней капрал Винсон собирается спрятать похищенное орудие, а вместе с ним и свою менее интересную персону.
Анри де Луберсак согласился.
— Господин Жюв, вы прекрасно осведомлены; то, что вы предполагаете, я знаю точно.
Двое мужчин продолжали прогуливаться, беседуя на разные темы. Они обменивались сведениями.
Офицер Второго бюро сообщил полицейскому инспектору, что, по последним известиям из Парижа, капрал Винсон уехал в обществе священника, и что эти двое, сев в наемный автомобиль, приказали ехать по дороге в Руан. Возможно, они приедут в Дьепп к ночи, а когда они приедут…
— В этот-то момент, — вставил Жюв, — мы их и поймаем. Я обо всем договорился с местной полицией.
Они еще поговорили о своих делах.
— Ах! — сказал Жюв. — Какая досада, что капитан Лорейль и инспектор Мишель вмешались вчера вечером и преждевременно арестовали меня, думая, что я — Вагалам; ибо я не смогу уже переодеваться в этого бандита, чтобы расспрашивать членов этой большой шпионской организации, которую мы стремимся раскрыть…
— Но что вам помешает снова переодеться Вагаламом? — спросил лейтенант де Луберсак, хоть и не желал возвращаться к истории с Вагаламом, где его так провели.
— Милый мой, — отвечал Жюв, продолжая внимательно смотреть вокруг, ибо с минуты на минуту ожидал появления дичи, на которую охотился, — милый мой, пока никто не знал, что я — не Вагалам, я мог использовать его внешний вид, но теперь я разоблачен; разоблачен не только в глазах окружения преступника, но — уверен — и в глазах настоящего Вагалама!
— Разве вы его видели? — спросил де Луберсак.
— Даю руку на отсечение!
Офицер настаивал:
— В какой момент? Где? На улице?
— Нет, лейтенант, в момент моего ареста!
Де Луберсак удивился:
— Но вас было там не так много, как я слышал. Значит, настоящий Вагалам должен был находиться в доме барона?
— Хм, — пробурчал загадочно Жюв, — почему бы и нет?
Лейтенант спросил:
— И кого же вы подозреваете?
Жюв молчал.
— Я, со своей стороны, склонен думать, что компаньонка, мадемуазель Берта, или Бобинетта, играла и, возможно, еще играет в этих делах непонятную роль.
— Вы находите ее непонятной? — рассмеялся Жюв. — А я нет!
— В таком случае, будь я на вашем месте, я арестовал бы ее…
— А потом?
— Потом видно будет…
Жюв с минуту глядел на офицера, потом, дружески взяв его под руку, заговорил:
— В полицейских расследованиях и делах такого рода, какими я занимаюсь, у меня есть совершенно особая теория; она не для всех, но мне она до сих нор помогала, и я ее придерживаюсь. Большинство моих коллег, как только справедливо подозревают кого-нибудь, сейчас же его хватают, помещают в тюрьму, расследуют его дело и готовы уже его осудить. Я не говорю, что такой способ действий не дает результатов, но достигается ли этим цель, которая поставлена, можно ли считать операцию законченной, если схватили лишь нескольких участников? Особенно, когда речь идет о таких сложных делах, как наши, участники которых лишь марионетки в руках господина… Господина неуловимого… или почти неуловимого. Да, я мог бы арестовать Бобинетту так же, как мы, вероятно, сейчас арестуем капрала Винсона, но дало бы это нам ключ к тайне? И не вернее ли мы доберемся до главного руководителя банды, если временно оставим на свободе его сообщников?..