Узнать в этом девствтвенном лесу лесопарк было решительно невозможно. Деревья были не просто высокими — исполинскими, с переплетенными кронами. Между стволами тянулись висячие лианы. Кое-где они были почерневшими и сухими, но в большинстве своем они выглядели сочными, упругими, и явно не мертвыми.
Это не шло ни в какое сравнение с той растительностью, что я видел здесь раньше. Трава и кусты лезли отовсюду: между трещинами асфальта, по остаткам скамейки, опутывали каркас беседки так, что от нее осталась лишь темная тень… И мы шли прямо в самое сердце этого аномального леса. Лиса шла впереди, напряженная, внимательная… Я старался идти за ней след-в-след, однако увидев яркую вспышку в стороне от тропинки, на миг замедлился. Присмотрелся и удивленно вскинул брови. Цветок. Черт, уже забыл когда в последний раз видел такие яркие краски. Среди всей этой серости и мрака — и правда, как вспышка света. Вот только какой-то он неестественно крупный для обычного цветка. Я шагнул ближе — и оторопел.
Труп. Когда-то это было человеком… Наверное. Сейчас же — часть ландшафта, сросшаяся с землей, покрытая мхом и травой. Среди плотных, глянцевых листьев виднелись остатки бронежилета, а прямо сквозь грудь пророс тот самый цветок с ярким бутоном — темно-алым, как запекшаяся кровь. Лепестки цветка чуть дрожали. И, пока я смотрел, бутон раскрылся сильнее, показав влажную, зернистую сердцевину, в которой блеснула капля густой жидкости.
— Не подходи, — негромко проговорила Лиса..— Здесь все живое. И опасное. Даже то, что выглядит мертвым.
Она обернулась к остальным:
— С этого момента — тишина. Не говорить. Не стрелять. Не лезть в заросли. Не трогать ничего, даже если шевелится. Следуем за мной, гуськом, держим дистанцию.
Мы переглянулись. У каждого на лице было написано одно и то же: в Рощу никто не хотел. Но Лиса пошла вперед — и выбора у нас не было.
Когда мы шагнули под кроны, мир изменился.
Звук исчез. Даже собственные шаги стали странно глухими. Где-то высоко, за листьями, перекликались невидимые птицы — или то, что их заменило. Воздух стал плотнее, тяжелее, влажнее. Сразу выступил пот на спине.
Слева я заметил заросший пруд — черная вода, в которой отражались искаженные тени стволов. Что-то под этой поверхностью медленно двигалось, поднимая мелкую рябь. Справа, на полусгнившей детской горке, прорастали маленькие белые цветы, похожие на вороньи черепа.
Лиса шла первой, ступала мягко, будто знала здесь каждый корень и каждую кочку. Мы тянулись за ней, стараясь не шуметь. Где-то глубже, в темноте, шевельнулось что-то крупное. Листья зашептались, а затем — снова тишина.
Да, Роща была жива. И ей было не все равно, что мы пришли.
Углубившись метров на сто, мы будто оказались в чаще девственного леса. Свет налобных фонарей терялся уже метров через десять, растворяясь в густом мрвке, в котором зеленый был базовым цветом реальности. И если снаружи Роща выглядела живой, то здесь, внутри, будто все замерло в оцепенении. Мир тонул в зелени… И тишине.
И эта тишина была неправильной.
В обычном лесу она живая — с шелестом ветра, треском сучьев, криками птиц. Здесь же звук будто застревал в густом, влажном воздухе. Даже шаги отдавались не привычным хрустом, а глухими толчками в землю. Все, что шевелилось, делало это медленно, с чуждой живому осторожностью.
Как-то среди руин мне было уютнее.
Мы шли гуськом. Лиса — первая, я за ней. Позади меня тизо сопел Шило, нервно тиская в руках автомат, за ним тяжело дышал Сытый. Ворон шел так же мягко и бесшумно, как Лиса. Гром замыкал нашу процессию. И даже он, при всей своей массивности, двигался крайне осторожно. Шило все время оглядывался, водя стволом «девятисотого» в полукруге. Сытый, несмотря на тяжёлый рюкзак, шагал ровно, но глаза его метались, будто он искал невидимую цель. На лице Ворона болталась уже привычная мрачная маска с поджатыми губами.
Я активировал «Скат».
Сетка выдала целую россыпь красных меток. Ими был забит почти весь визор интерфейса. Да, Роща определенно была живой. И, кажется, «Скат» в ней был бесполезен. Или…
Большинство точек стояли на месте или очень медленно перемещались. А вот две группки, вытянувшиеся в линию по обе стороны отметки, обозначающей наш отряд, двигались, чуть отстав, но сохраняя ту же скорость Я прищурился.
— «Фиксирую сигнатуры, характерные для средних животных», — подтвердил мою догадку Симба. Отлично. Учитывая, какие здесь цветы, боюсь представить, как выглядят здешние животные.