— А я и не прошу тебя взять меня с собой, — ответил я, изрядно удивив Грома. — Слушай, я вижу, что вы мне не рады, и могу развернуться и уйти, так же, как пришел. Но я предлагаю сделку. Я помогу вам добраться до вашей базы, убежища, или где вы там живете, а вы устроите мне встречу с вашим главным. Тех мутантов, — я кивнул в сторону улицы, — можешь засчитать, как аванс. Мне чертовски нужна информация, Гром. Я ведь вообще ни хрена не понимаю, что вокруг происходит…
Позади послышался ропот. Чьи-то глаза блеснули страхом, чьи-то — недоверием.
— Ты чего, Гром? Какая база? Его брать нельзя!
— Еще синтета нам не хватало… Полужестянка… А может, и полная, кто его проверял?
Гром выслушал все это молча. Его взгляд блуждал по лицам бойцов, потом вернулся ко мне. В глазах стояла усталость и злость — не на меня, на ситуацию.
— А с чего ты взял, что мы без тебя не доберемся? — спросил он, прищурившись.
— С того, что вас здесь семь человек, из которых двое ранено. Остается пять. Четверо будут заняты носилками. А снаружи рыщут гребаные механоиды. Ну и куда вы с такими раскладами дойдете? До ближайшего кладбища?
— Чур тебя, — буркнул Гром, но так, чисто автоматически.
Он сжал челюсти так, что на шее вздулись жилы. Взгляд метнулся в сторону — туда, где лежали раненые. Носогубная складка дрогнула.
— Егерь плохим людям не помогает. Жестянкам — тем более, он их за версту чует и ненавидит лютой ненавистью. Ты нам уже помог. Так что…
— Гром, ты с ума сошел? — взвился Ворон. — Ты реально потащишь хрен пойми кого с собой на базу? Тебе Север голову оторвет!
И вот тут, кажется, Ворон совершил ошибку. Услышав позывной, Гром сверкнул глазами, и рыкнул:
— Пусть Север катится к черту! Если б не этот парень — мы бы сейчас над кострами запекались! — он посмотрел на меня. — Все, решено. Берем его с собой. Под мою ответственность.
В комнате кто-то зло выругался, Ворон отшатнулся, как будто ему вручили взведенную мину. И без того спертый воздух воздух наполнился напряжением и страхом.
Я слегка кивнул, не отводя взгляда от Грома.
— Отлично. Значит, по рукам.
Я протянул руку. Гром секунду смотрел на нее, будто решал, не сломать ли ее мне вместо рукопожатия. Потом стиснул так, что костяшки хрустнули. Я ответил. Некоторое время Гром продолжал давить, потом глянул на меня с уважением, и слегка кивнул.
— Все. Собираемся. Пять минут на сборы, потом выступаем. Пошевеливайтесь.
Комната зашевелилась. Металлический лязг, сухие щелчки затворов, приглушенные стоны. Кто-то торопливо запихивал в рюкзак платы и детали каких-то механизмов, кто-то доснаряжал магазины. У стены лежал боец без сознания, дыхание едва уловимое, рядом возилась девушка, поправляя жгут на его руке. Чуть дальше второй раненый пытался подняться на одной ноге, опираясь на обломок трубы.
Я стоял, привалившись плечом к стене, скрестив руки на груди, и молча наблюдал за этой суетой. Уставшие, грязные, злые, но живые — и это уже было чудо.
Иногда кто-то из бойцов бросал на меня быстрый взгляд. Долгий, изучающий. Одни смотрели с подозрением, другие — с чем-то похожим на страх. Я видел, как взгляд каждого из них задерживался на моем костюме, поблескивающем в тусклом свете фонарей оружии… Ну да, экипирован я был посерьезнее, чем все, кто здесь собрался. Кажется, самая крутая пушка, что я увидел — деструктор у татуированного. Все остальные были вооружены пожиже.
— Они не дойдут, — повернувшись к Грому, озабоченно проговорила девушка с медицинской сумкой.
— Ясен пень не дойдут, — фыркнул Гром. — Носилки готовьте.
Парень, раненый в ногу, попытался было протестовать, мол, он и так ого-го, но потерял равновесие и чудом не рухнул на пол. Гром поглядел на него, как на идиота, и тот угомонился. На свет появились две пары складных тактических носилок, и раненых быстро уложили в них.
— Ворон, Шило — несете Рольфа, — распорядился Гром. — Мэд, Сытый — берете Беса. Антей идет впереди, я замыкаю.
Я усмехнулся. Гром явно хотел дердать меня на виду. Что ж, ничего против не имею. Впереди от меня толку будет больше. Разве что я понятия не имею, куда идти…
— Дорогу я буду показывать, — будто прочитав мои мысли, сказал Гром. — Все, выдвигаемся.
Я кивнул, сбросил винтовку с плеча, сменил магазин, и выскользнул за двери.
Маленькая печальная процессия выбралась наружу. Ночь встретила нас холодом, запахом ржавчины и гари. Развалины завода казались гигантскими костями давно умершего зверя, скрипели балки, где-то вдалеке выл какой-то хищник.