Однажды я был импотентом. Это случилось в опере. Но потом это недоразумение разрешилось. Ладно, шутки в сторону.
Мой разрыв с Пустой Бочкой тоже, впрочем, ничего не меняет. Между нами стояла не Пустая Бочка, ты ведь всегда это понимала.
Я не знаю, почему я это сделал, ты тоже не можешь со всей уверенностью ответить на этот вопрос, несмотря на то что годами ты имела возможность меня изучать и в самом
деле изучала, так что зачем мы будем забивать себе голову разными «почему»?
Я украл у тебя молодость, это правда, я гораздо раньше должен был от тебя уйти, но, похоже, некоторые расставания затягиваются. Теперь, после того как я бросил Пустую Бочку, надеюсь, что смогу сделать еще одну, на этот раз окончательную попытку избавить нас от взаимного присутствия.
Я так много всего хотел бы сказать, что хватило бы на целую книгу, но у меня больше нет времени на книги. Жизнь — это чепуха, святая чепуха, но даже святая чепуха — это чепуха. Возможно, ты сочтешь эту сентенцию ничтожным открытием по прошествии стольких лет, проведенных вместе. Может быть, у нас только и есть общего, что и ты и я считаем жизнь чепухой, но когда двух людей объединяет одна только чепуха, этого, по-видимому, маловато.
Ты пользуешься моим банковским счетом и уже давным-давно включена в мое завещание, выходит, нас разделяют даже не деньги, — это мое последнее замечание относительно денег, ведь, как я знаю, ты не любишь говорить на эту тему.
В аптеке мне сегодня выдали новый гель против раздражения кожи. Совершенно бесплатно.
Продавщица показала на мой кадык и спросила: «Вас это не беспокоит?» После этого я с унизительной благодарностью принял в подарок гель после бритья. Так что, возможно, теперь я стану еще красивей.
Сейчас я еду на север. На юг мы так часто ездили вдвоем. Юг я знаю достаточно. Я еду не для того, чтобы писать. Мир решил, что главный труд моей жизни — это поваренная книга, читатели оказались даже настолько любезны, что согласились забыть мои отправленные в утиль книги, и я подписался под этим их решением. В этом есть и свои преимущества, мне не придется растолковывать свои книги людям, которым не помогут никакие объяснения. Кулинарные книги говорят сами за себя.
Давай не будем упускать друг друга из поля зрения, хотя, впрочем, я не знаю, что на практике для этого нужно делать. Посылать друг другу открытки? Или телеграммы?
Может, я забыл еще что-нибудь по практической части? Обо всем, что выходит за практические рамки, я лучше промолчу.
Целую,
В этот день мне пришлось отменить заказанный лимузин, потому что моя жена вернулась с работы домой раньше обычного и никуда меня не пустила.
— Зачем тебе ехать на поиски снега? — недоумевала она. — Не слишком ли долго придется искать в это время года?
— Жизнь вообще кажется слишком долгой, если смотреть на нее с точки зрения смерти.
— Так не смотри на нее с точки зрения смерти.
Она открыла свою сумку и достала несколько историй болезней. Она собиралась поработать с ними дома.
— Ты что, действительно переживаешь из-за успеха своей поваренной книги?
— Дело не в поваренной книге, — ответил я, — и не в успехе.
— Возможно, тебе стоит начать принимать таблетки, — сказала Сказочная Принцесса, — хотя бы некоторое время.
— Нет. Если у меня химический дисбаланс, то мне это только на пользу. От этого я все только яснее понимаю. Я отгородился от людей, и у меня есть на это причины.
— Ты отгородился от собственной жизни, — возразила Сказочная Принцесса.
— Знаю. Я животное, а ты зоопарк, но животным полезно время от времени менять свой зоопарк.
— Ты наконец ушел от Пустой Бочки, и тебе зачем-то понадобился снег. У тебя денег куры не клюют, зачем тебе какой-то снег?
— Я должен отсюда уехать, пока не поздно. Я задыхаюсь рядом с тобой.
— Ты от себя самого задыхаешься, идиот.
И она заплакала.
— Что, разве трагедия еще не закончилась? — спросил я.
— Ты совершенно не разбираешься в людях, — всхлипнула Сказочная Принцесса. — Чтобы их понимать, тебе нужна я, иначе тебе придется заставлять их выворачивать перед тобой душу наизнанку и все тебе рассказывать, чтобы ты мог хоть что-то про них понять, ведь иначе ты ничего не понимаешь, — поэтому ты и есть бездарный писатель. Все твои слова, твои формулировки, этот твой так называемый блестящий стиль не могут скрыть одной простой вещи: ты абсолютно не разбираешься в чувствах и даже не пытаешься в них разобраться.
— Трагедия окончена, — сказал я, — вся неправда уже позади.