Вот что я хотел сказать ей и в заключение добавить:
«Не удивляйся, если однажды субботним днем ты обнаружишь себя в букинистическом магазине. Возможно, вместе с тобой в эту минуту будут твой муж и ребенок в коляске. Не пугайся и не сердись, ты ведь знала, на что шла, когда согласилась пойти за мной. Знала, что я могу предложить тебе и что мне нужно от тебя взамен, и уже тогда ты догадалась, что отправила свою жизнь на барахолку. Ты сообразила, что я охотник за дешевым товаром, рыскаю в поисках чужих жизней, отправленных на барахолку. Такого лихого разбойника ты, возможно, в глубине души ждала. Потому и приехала ко мне со статуэткой, сделанной твоей псориазной подругой. Возможно, ты надеялась, что я разгляжу в тебе Царицу Ночи. Но такой рассказ был мне неинтересен, кроме того, меня больше волновала ночь, чем царица.
Ты должна знать, что мои молчаливые обещания были ложью, что даже мое присутствие рядом с тобой было ложью, точно так же, как и твое — рядом со мной. Наверное, тебя, как и меня, вообще не было: человека, который исполняет желания другого в надежде на собственное спасение, не существует».
— Каждый считает себя исключением, — сказала Ребекка.
— Кто так считает?
— Я.
— Так все считают, — промолвил я, — поэтому люди женятся, поэтому они заводят детей, поэтому живут на свете. Ибо каждый считает, что все, что есть дурного, не для него, потому что он — исключение.
Моя жена пришла в ярость. И не только из-за перепачканных кровью обоев и дивана. Она заявила, что стеллажи неправильно собраны.
— Как ты мог их принять? — возмущалась она. — Где были твои глаза?
— Я решил, что все нормально, я ведь не специалист.
— Ты только взгляни, дуралей, — кричала она, — ты только взгляни!
Я взглянул, но ничего особенного не увидел.
— Оставь меня в покое, — сказал я, — у меня свои дела, для чего мне эти твои идиотские стеллажи? Если они никуда не годятся, мы отнесем их на помойку и купим новые, подумаешь! Я не желаю слушать твои вопли.
Она сбросила со стола все мои бумаги. У меня было очень много бумаг, и я всегда раскладывал их на столе. Так что со стола она сбросила отнюдь не маленькую кучку.
— Прекрати! — заорала она. — Прекрати считать, что значение имеют одни только твои хреновы рассказы. Прекрати тиранить людей!
— Я никого не тираню. Я сам жертва тирании — я был бы счастлив, если б не ты. Тебе не мешало бы об этом задуматься. Я заплатил за эти стеллажи и больше не желаю о них ничего знать.
— Но они для твоих книг, придурок. Для твоих же книг!
— Потому что тебе не по душе, что мои книги стопками стоят у стен. Мне они не мешают, пускай стоят себе стопками. Мне это даже нравится. Это тебе нужен уют, а у меня нет в этом ни малейшей потребности. Создавай уют у своих психов.
— Если ты не позвонишь на фирму и не пожалуешься, я от тебя ухожу! — отрезала Сказочная Принцесса.
— Да не собираюсь я никому звонить.
— В таком случае я ухожу! Засовывай свой член в других женщин! В меня ты его больше не засунешь. Собирай вокруг себя подхалимов, это ведь тебе больше по душе — видеть у своих ног людей, глядящих на тебя с собачьей преданностью? Ты ведь даже не понимаешь, какую услугу я тебе оказываю, споря с тобой! Ведь больше никто не решается с тобой спорить! Для споров нужно гораздо больше энергии, чем чтобы только тупо соглашаться и бормотать «аминь». Но ты настолько ослеп, что этого абсолютно не замечаешь.
— Куда мне совать член — это мое личное дело! Захочу — суну его в печную трубу.
— Твой член мне противен! — сказала Сказочная Принцесса. — Одному богу известно, куда ты его только не совал. Впредь мой его получше, чтобы другим женщинам, когда они будут тебе сосать, не приходилось вначале слизывать твою засохшую мочу.
— Тебе противна моя сперма?
— Твоя сперма — это еще не самое страшное. Я говорю о твоем члене — у него вкус старой мочи и рыбного салата, слишком долго пролежавшего на солнце.
— Спасибо.
— Мне-то все равно, я лично больше не собираюсь брать его в рот, но мне жалко других женщин.
— Ужасно трогательно, что ты так переживаешь из-за других женщин, но ведь речь шла не о моем члене, а о книжных стеллажах, которые ты заказала. Слышишь меня — ты заказала! Это ты их заказала, это тебе позарез нужны книжные стеллажи.
— Для твоих же книг, для твоих книг, господин Мельман!
— И я не желаю переживать из-за какого-то там дефекта этого хлама, мало того — меня он вообще не интересует. Я должен написать новую книгу, все ждут от меня новой книги.