Егоров прошёл вперёд ровно три шага, обернулся и протёр глаза — самолёт, до которого было буквально рукой подать, был едва заметен. Камуфляжная окраска, дождь и джунгли маскировали многометровую махину будь здоров!
Решив, что ничего страшного не произойдёт, если он пройдёт вперёд ещё немного, Витька решительно развернулся и полез в непролазную чащу.
Исследовательский поход закончился, так толком и не начавшись — побарахтавшись минут десять между потоками грязи под ногами, зарослями вокруг и струями тёплой воды сверху, грязный как чушка Егоров вывалился из джунглей на залитую мутной желтоватой водой просеку.
Брямс!
Полёт с высокой и крутой обочины носом в размокшую глину не доставил Витьке никакого удовольствия, но, по крайней мере, здесь не надо было постоянно сражаться с проклятыми кустами. Отметив место своего 'выхода в свет' парой булыжников, Витя определил, что просека совершенно точно была рукотворной, и поплёлся в ту сторону, куда под уклон лениво текла вода.
'Интересно, куда нас занесло?'
Егоров размышлял, чапая по лужам, и совсем не смотрел по сторонам, потому что смотреть, собственно, было не на что. Трава, деревья, смыкающиеся над головой и серое небо в прорехах крон.
Внешне с ним всё было в полном порядке. А состояние… странное, сонное, заторможенное. Он с трудом ворочал мозгами, с трудом соображал. Постоянно хотелось прилечь на мокрую глинистую землю, подтянуть коленки к подбородку и, свернувшись калачиком, заснуть. А ещё очень хотелось завыть от горя и боли. Где они находятся, Витя не знал, но одно он понимал совершенно чётко — дорогу к Кате он не найдёт.
Мужчина остановился и посмотрел на небо. Стоило поднять голову, как в рот натекло полным-полно дождевой воды. Виктор сплюнул и, не замечая, как по мокрому лицу вместе с дождём текут слёзы, повалился прямо в грязь.
"Ах ты тварь!"
Егоров сидел в луже и смывал с ладони налипшую глину. Только сейчас до него дошло, что проклятая железяка по-прежнему находится у него в руке.
— Да что б тебя!
Сонливость и тоска по Кате разом сменилась злобой и страхом. Чёртов медальон снова чернел непроглядной тьмой, а на ладони остался потемневший отпечаток. Взвизгнув от ужаса, Витька отшвырнул кругляш и схватился за руку. Выглядела отметина очень страшно — кожа бугрилась сплошным чёрным шрамом, который здорово смахивал на застарелый ожог.
После двухминутной матерной тирады Витя с удивлением понял, что отметина не болит, не чешется, а ладонь нормально двигается и даже пальцы шевелятся. Нервно выдохнув и кое-как утерев с лица воду, Егоров огляделся и пополз на карачках искать выброшенный медальон.
— Ожил, Лександрыч?
После путешествия под дождём по джунглям видок у Витьки был неважный.
— Ожил, Витя. — Майор приподнялся и внимательно посмотрел на Егорова. — Случилось что? На тебе лица нет.
Витя сжал зубы и с трудом кивнул. Пожилой лётчик, увидев, что из глаз высокого широкоплечего мужика градом полились слёзы, немедленно подскочил.
— Хлопчик, ты що? Витя…
— Дядь Петь, — у Витьки тряслись руки, — я там шоссе с машинами нашёл. Мы вернулись. На Землю.
— Витя, стой!
Майор стоял в кустах, в сотне метров от шоссе и был предельно сосредоточен.
— Ты знаешь, где мы?
— Нет. — Витя почесал затылок и сразу всё понял. Действительно, вот, безоглядно, бросаться к людям с криком "я вернулся, мама!" было бы несусветной глупостью.
"Люди — они ведь разные бывают"
— И я — нет.
Лётчик прозрачно намекал на предварительную разведку. Мысленно с ним согласившись и порадовавшись тому, что жуткий ливень резко прекратился, превратившись в редкую морось, Егоров кивнул.
— Ладно, я осторожно гляну одним глазком.
Широкое многополосное шоссе было огорожено высоким забором из сетки, а через каждые полсотни метров стояли высокие металлические фонари. Перед забором, параллельно хайвею, шла совсем узенькая дорога с гораздо более хреновым асфальтом — даже отсюда были видны колдобины и ямы.
До забора Виктор дошагал за полминуты, успев прокачать в голове массу вариантов того, где они сейчас находятся. Соображал Витька всегда быстро.
Джунгли были явно тропическими и на неискушённый взгляд Егорова ничем не отличались от тех, что росли на островах.
'Экватор. Или где-то близко'
Хайвей был… бетонным. Изумительно гладким и с отличной дорожной разметкой. А уж стальные мачты осветительных опор — были просто фантастикой. На банановую республику это место тоже походило мало.
Мимо пронёсся громадный тягач, тащивший фуру и прицеп. Ехал он по неправильной стороне дороги и надписи на белых бортах имел люто непонятные.
Но узнаваемые.
Витя не знал ни одной буквы тайского алфавита, но не узнать его было невозможно. В голове щёлкнуло и всё сложилось. Сезон дождей. Левостороннее движение. Хайвей и алфавит.
— Дядь Петь. Это — Таиланд.
На параллельной бесплатной дорожке показался тарахтящий грузовичок. Из кустов у обочины вышли два человека и выставили вперёд кулаки с оттопыренными большими пальцами.
— Савади крап, мен. Тен доллар ту шопинг центр. Ты меня понимаешь?
'Как же мне всё это осто…ело! Этот дождь, эти алкаши, эта долбанная работа!'
Володя, младший гид-экскурсовод, мутно посмотрел на пустой салон автобуса.
'Суки. Опять собирать вас…'
Старший гид-таец перекинулся с водителем парой слов и жестом велел Володе идти собирать разбежавшихся по торговому и сувенирному центру русских туристов.
Идти под дождь совсем не хотелось, но делать было нечего — приказ начальства был ясным и недвусмысленным и его надо было выполнять. Вовка мысленно матюкнулся и побежал разыскивать в туалетах, бутиках и пабе упитых вусмерть соотечественников.
Экскурсия в Аюттайю, древнюю столицу Сиама всегда проходила как под копирку. Чинный выезд с курорта, любование издали небоскрёбами Бангкока и беготня по развалинам древнего города. Затем следовал обед с обильными возлияниями и марш-бросок обратно в Паттайю с остановками во всех придорожных забегаловках и сувенирных магазинчиках.
Сейчас то хоть полегче. Начало сентября. Не сезон и туристов гораздо меньше чем обычно.
'Тьфу ты! Стоило из-за десяти человек автобус гонять!'
Экскурсовод добежал до козырька над входом, перевёл дух и увидел, как прямо на него несётся пикап, в кузове которого сидит пара мокрых туристов. Машина затормозила совсем рядом, обдав Вовку тучей брызг.
— Ка-зёол!
В кузове громко хмыкнули.
— Слышь, братан.
Из пикапа выпрыгнул высокий широкоплечий и очень худой мужик.
— Ты с автобуса? Гид? — Мужчина диковатым взглядом оглядел съёжившегося Вовку с головы до пят и кивнул в сторону белоснежного двухэтажного гиганта. — Дело есть. Поговорим?
'Дауншифтеры какие-то… автостопщики хреновы…'
Чёрные от загара люди, сидевшие с ним за одним столиком, выглядели, мягко говоря странновато. Одежда была… эээ… нормальная, хотя сильно потрёпанная, но обувь… А эти сумасшедшие взгляды, которым они сверлили всё вокруг и, в особенности, прилавок фаст-фуда?
Пожилой мужчина в тельняшке (!) и спортивных штанах прошептал что-то на ухо молодому мужчине и тот, бросив короткий взгляд на табличку на стене, кивнул головой.
— Я тебе, — парень назвавшийся Виктором выудил из штанов потрёпанный бумажник, — лично двадцатку дам. И начальничку твоему — полтинник. Подбросите нас до Бангкока…
— В Паттайю едем.
— … ну в Паттайю. А там мы сами разберёмся, ладно?
Доллары у него тоже были затёртые. Гид заёрзал на пластиковом стульчике. Эти люди не вписывались в понятные ему рамки, но доллары — это всегда доллары.