Еще более легендарный сказочный характер присущ сказаниям о сыне Рамсеса II — царевиче Сатни-Хемуасе, который был верховным жрецом бога Птаха в Мемфисе. Если в преданиях о фараоне Петубасте имеется какая-то историческая основа, то в сказках, связанных с именем Сатни-Хемуаса, нет ничего правдоподобного, кроме его имени. На передний план выступает вера в чудеса, магию и волшебство. В этих сказках идеализируется и превозносится сила и могущество Египта в противовес бессилию и слабости иноземных богов, царей, чародеев и воинов. Примером тому может служить соревнование в магии египетского волшебника с эфиопским во втором сказании о Сатни-Хемуасе, оканчивающееся посрамлением последнего. Здесь полностью исчезает историческая основа, но зато совершенствуется литературное мастерство. В сказаниях о Сатни-Хемуасе талантливо сплетено в единое целое несколько самостоятельных сюжетов: поиски магической книги, роман дочери фараона Ахуры, сон Сатни-Хемуаса и т. д. Можно отметить и психологическое нарастание действия в эпизоде, где Сатни-Хемуас уговаривает понравившуюся ему красавицу быть более благосклонной к нему, умение заинтересовать читателя занимательностью повествования и искусное включение заимствованного, видимо из греческой мифологии, эпизода о сошествии в ад. Конечно, может быть, здесь сказалось влияние греческой литературы, но как бы то ни было, с точки зрения композиции, сказание о Сатни-Хемуасе свидетельствует о том, что египетские писцы добились значительных успехов в литературном мастерстве.
Выше уже отмечались некоторые характерные черты, присущие литературному стилю и языку Древнего Египта, в том числе стремление к аллитерации, ритму и созвучию. Египтян увлекала игра слов. Нам сегодня покажутся скучными напыщенные фразы, которыми восхваляются сильные мира сего, в первую очередь фараоны. Нас не могут тронуть вычурные обороты, надуманные метафоры, многочисленные и не всегда ясные сравнения. Но у древних египтян была своя, отличная от нашей эстетика, и наша задача постараться ее понять.
Действительно, современному читателю непонятно, что, например, увлекало обитателей долины Нила и в эпоху Среднего Царства (2100—1750 гг. до н. э.) и столетия позже — в эпоху Нового Царства в сказке о «Красноречивом крестьянине». Сюжет ее предельно прост, а речи героя полны пышными сравнениями и трескучими эпитетами.
Время Среднего Царства уже сами египтяне считали «золотым веком» языка и литературы. В ту пору складываются основные формы художественного творчества, вырабатывается литературный стиль, которому подражали поколения писцов. Литературные произведения этой эпохи служили образцами на протяжении веков.
Называть героя сказки «крестьянином» можно только условно. Теперь это скорее дань традиции. В действительности он промышлял сбором и продажей лекарственных и иных трав, шкурами животных, различными птицами и т. п. Наименование «крестьянин» произошло от слова «сехти», которое обозначает не только земледельца, но и жителя оазиса.
Сюжет сказки весьма несложен. У обитателя одного из прилегающих к долине Нила оазисов приближенный знатного вельможи отобрал двух ослов с поклажей. В длинных и цветистых речах, произнесенных перед этим вельможей, а затем и перед самим фараоном, пострадавший добивается правосудия. Так как речь потерпевшего нравится тем, для кого она предназначалась, то его бьют, чтобы вынудить его произнести новые, еще более красноречивые жалобы. В конце концов, вдосталь насладившись ими, фараон восстанавливает справедливость. Таким образом, завязка и конец сказки служат только «рамкой», объединяющей в одно целое девять речей крестьянина.