Евгений Стариков
Фараоны, Гитлер и колхозы
(Краткии экскурс в историю — древнюю и не очень)
1
Собственность на средства производства в Древнем Египте была «общенародной», то есть государственной. И в этом плане Древний Египет мало чем отличался от своих соседей — повсюду в те далёкие времена царил «азиатский» способ производства. В ремесленной индустрии все мастерские, естественно, тоже были государственными, а рабочая сила товаром не являлась — попросту говоря, древнеегипетский работяга был прикреплён государством к своему предприятию и «уволиться» с него права не имел. Ну, для нас это дело знакомое — сами такое право лишь в 1956 году приобрели, тем самым сильно опередив древних египтян в области прав человека. Все остальное в древнеегипетском производстве нам тоже не в диковинку: на государственных предприятиях пользовались государственным инструментом и государственным сырьём под присмотром государственных чиновников, а всю продукцию сдавали государству же, причём действовала очень строгая госприёмка.
Древнеегипетская рабсила делилась на квалифицированную («мастера») и неквалифицированную (название до сих пор египтологами до конца не расшифровано). Уже в те древние времена существовало нечто вроде трудового законодательства, по которому рабочий день «мастеров» ограничивался восемью часами. Работали они по десятидневкам, каждый одиннадцатый день был выходным; не работали и в праздничные дни. От государства «мастера» получали должностные владения, то есть дома в «посёлке мастеров» (мы назвали бы эти дома «ведомственной жилплощадью»), и ещё гробницу бесплатно, что при серьёзном отношении древних египтян к загробному миру тоже было нелишним. Денег в то время ещё не изобрели, и поэтому зарплата выдавалась натурой с государственных складов в виде продовольственных пайков, одежды и прочего ширпотреба.
Как видим, положение древнеегипетских «мастеров» было не столь уж и плохим, хотя свободными этих прикреплённых к своим местам работников назвать нельзя. Историк Р. М. Нуреев определяет их как «наёмных работников древневосточного типа, для которых характерно противоречивое сочетание признаков рабства и наёмного труда». Несмотря на своё полурабское положение, «мастера» цену себе знали и при необходимости постоять за себя могли. Вот что пишет по этому поводу Р. М. Нуреев: «Ремесленники были объединены в корпорации, которые уже со времён Древнего царства отстаивали свои права. В случае длительной задержки оплаты ремесленники бросали работу до тех пор, пока оплата не возобновлялась. Истории Древнего Востока известны примеры таких древнейших забастовок». А ведь мы-то вплоть до наших недавних шахтёрских забастовок думали, что явление это имеет место лишь там, где рабочая сила — товар и где царит «наёмное рабство». Ан нет, трудящиеся Древнего Египта доказали, что и в безрыночно-безденежном обществе могут быть и стачкомы и забастовки — причём не только экономические, но и политические. Шаржирую, позволяю себе натянутые параллели и искусственные ассоциации? Ничуть. Приведу для примера документальную хронику событий XII века до нашей эры. Речь идёт о работниках, занятых наиболее важным, с точки зрения древних египтян, делом — о рабочем «соединении» (нечто вроде нашего строительно-монтажного управления), трудившемся на царском кладбище. К заупокойным обрядам, повторю, египтяне относились трепетно, особенно если дело касалось царей, и вряд ли работники этого кладбищенского «СМУ» уступали по престижности своего труда ну хотя бы нашим шахтёрам. Но бюрократическое начальство одинаково на протяжении тысячелетий — будь то в Кузбассе нашего XX века или в египетском «городе мёртвых» XII века до новой эры. Короче говоря, древнеегипетское начальство приворовывало из царских житниц, создавая тем самым продовольственный дефицит, а голодным работникам заявляло, что продовольствия в житницах нет. И вот, как сообщает историк, «10-го числа 2-го зимнего месяца 29-го года царствования Рамсеса III изголодавшиеся работники прорвались через пять укреплённых стен, окружавших царское кладбище, где они трудились», и, организовав нечто вроде митинга, требовали к себе начальство и взывали к главе государства (фараону) и к главе своего ведомства. Администрации и работникам идеологического фронта (жрецам) они заявили: «Мы пришли сюда от голода и жажды. Нет одежды, нет масла, нет рыбы, нет зелени. Напишите о них фараону, нашему владыке, и напишите верховному сановнику, нашему начальнику, чтобы нам предоставили средства к существованию» (подлинный текст). Как водится в таких случаях и по сей день, проворовавшееся местное начальство испугалось огласки и, дабы как-то разрядить обстановку, выдало голодающим довольствие… за прошлый месяц, а в остальном кормило работников бесчисленными обещаниями, естественно, не выполнявшимися. Посулы сменялись угрозами «суда», угрозы сменялись новыми лживыми посулами… В общем, терпение забастовщиков лопнуло и они перешли от экономических требований к политическим. Проблема продовольственного дефицита отодвинулась на задний план — весь гнев обрушился на местную «номенклатуру»: «Воистину, мы прошли [стены] вовсе не от голода, мы имеем сделать важное показание: воистину, неправда творится в этом месте фараона» (подлинный текст). Поскольку «неправда творилась» и в других «местах фараона», вечно идти на попятную перед требованиями древнеегипетских «масс» для древнеегипетской «номенклатуры» не было резона — что же тогда красть, если всех работяг снабжать по справедливости? Были у древнего руководства и свои контрпретензии к «мастерам»: поскольку «наёмный работник древневосточного типа» трудился не на рынок, а «на дядю», то есть на государство, трудовая дисциплина у древних египтян хромала не меньше, чем у наших соотечественников сегодня. Даже при нормированном восьмичасовом рабочем дне древнеегипетские «мастера», как пишет историк Е. С. Богословский, «прогуливали целые рабочие дни и не выполняли нормы. Тем не менее из источников нельзя установить, производились ли систематические и сколько-нибудь действенные наказания. За это даже редко пороли, хотя вообще-то в Египте пороли за малейшие провинности и без них…». С точки зрения древнеегипетского государства древнеегипетские трудящиеся вконец изнахалились, поскольку к забастовкам, митингам и прогулам «мастера» добавили требование сделать их должностные владения наследственными, то есть, выражаясь современным языком, передать «ведомственную жилплощадь» в личную собственность «квартиросъёмщиков». Терпение государства истощилось и… «мастеров» приравняли к «неквалифицированным». А быть «неквалифицированным» в Древнем Египте — не приведи господь! Работали они без выходных и праздничных дней, даже древнеегипетский новый год встречали на своём рабочем месте. За невыполнение нормы несли коллективную ответственность, так что следили друг за другом, и в случае чего неисправный работник получал «внушение» прежде всего от своих же товарищей. Все занятия считались равно неквалифицированными, и каждый мог быть легко переброшен на другую работу. Жили они за пределами поселков «мастеров» в трущобах, их продуктовый паек был намного меньше. Что и говорить, условия несладкие — одним словом, «лимита» древнеегипетская. Но, с другой стороны, государство гарантировало им и этот продовольственный паек, и минимум одежды с государственных складов, и бесплатные трущобы. А в стране с избыточным населением эти нищенские социальные гарантии значили немало. История не сохранила для нас сведений о том, как «неквалифицированные» встретили известие о переводе в их состав бывших «мастеров». Но, думается, мы не ошибёмся, если на основе собственного житейского опыта предположим, что древнеегипетские чернорабочие со злорадством приветствовали стремление своего фараона к «стиранию социальных различий», выразившееся в приравнивании сложного труда к простому.