Но все же такое место было найдено и мы, расстелив покрывало, начали дружно разоблачаться.
Ну, что тут говорить, не Адонис я совсем. Худой нескладный парень. Зато когда Нина начала через голову снимать платье, взгляды наших соседей мужского рода сразу остановились на ней.
Видимо, меня посчитали братом девушки, потому, что завистливых взглядов в мою сторону никто из парней не бросал.
Время прошло незаметно, мы несколько раз забирались в воду, я даже храбро переплыл на другой берег реки, благо до него было метров тридцать.
Потом лежали, отогреваясь на солнце, и болтали о всякой всячине. Конечно, я помнил о словах матери, что Нина — птица не моего полета, да я и сам не особо стремился к более близкому знакомству. Но что греха таить, лежать рядом с нимфеткой одетой только в две тряпочки, было приятно, правда, эндорфины в крови будоражили не только верхнюю голову, что доставляло определенные неудобства.
Когда мы возвращались домой, Нина задумчиво призналась.
— Витя, до меня окончательно дошло, что ты притворялся в школе. Только никак не могу понять, зачем ты это делал, и почему сейчас перестал скрывать свои знания. Сегодня, когда мы разговаривали на пляже, я иногда тебя не понимала, о чём ты говоришь, просто не знала этих слов.
— Ого! — Мысленно воскликнул я. — Надо же так проколоться, вот, что гормон животворящий делает! Совсем за речью следить перестал.
— Нина, спасибо за комплименты, — я постарался все перевести в шутку. — Думаю, что их не заслужил. А что касается знаний, то я в больнице почти за два месяца всю тамошнюю библиотеку перечитал. Вот и поднабрался книжной премудрости.
Нина ничего не ответила на мои оправдания, но её взгляд был полон подозрения.
— Может, как-нибудь еще сходим на речку, — спросила она, с надеждой глядя на меня, когда мы добрались до дома.
— Возможно, и сходим, — сообщил я и добавил. — Но если устроюсь на работу, то походы можно планировать только на выходные. Может, тебе стоит с Валеркой поговорить. Он парень бойкий, не то, что я. И на гитаре сыграет и в глаз даст, если, кто попросит.
Нина странным взглядом окинула меня.
— Витя, мы с тобой полдня на одном покрывале рядом лежали, ты пальцем до меня не дотронулся. Если с Лебедевым пойду, то спокойно загорать не получится, он все время будет приставать. Ладно, я пойду, спасибо за компанию.
Сказав это, Карамышева скрылась в подъезде. Я же медленно пошел к своему подъезду, размышляя над тем, что сейчас услышал. Хотя ничего особенного в словах девицы не имелось. Все услышанное укладывается в особенности женского организма в пубертатном периоде. И сейчас мне мягко показали, где мое место.
Домой я зашел с улыбкой на губах, мама, сразу её срисовавшая, немедленно поинтересовалась:
— Вить, ты чего веселый такой? Неужели еще собираешься с Нинкой на речку пойти?
Ну, и что прикажете отвечать? Мама и так прекрасно поняла резоны, по которым её сына выбрала в спутники красивая девчонка. Теперь переживает за меня.
— Да, нет, мама, просто предложил Карамышевой в следующий раз взять Лебедева с собой, она в ответ состроила такую рожу, мне до сих пор смешно.
Мама недоверчиво поглядела на меня, потом звонко рассмеялась.
— Неужели так и предложил? — спросила она сквозь смех.
— Ну, да, что же мне теперь каждый день её купать ходить? — удивился я.
Мама рассмеялась еще сильней и неожиданно сморщилась.
— Мам, что случилось? — встревожился я.
— Да, вот порезала руку сегодня, пока капусту рубила, — пожаловалась она и показала большой палец левой кисти, грубо перемотанный кровавой тряпицей. — Уже час кровь не останавливается, вторую тряпку меняю.
— Понятно, — сказал я и пулей понесся на улицу. Далеко идти не пришлось, вдоль дровяных сараев все заросло подорожником и пастушьей сумкой.
Сорвав несколько листьев подорожника, и несколько стеблей пастушьей сумки я вернулся домой.
Увидев мои трофеи, мама грустно покачала головой.
— Не поможет сынок, я уже один лист привязывала, никакого толку не было.
Не отвечая, я кинул зелень в кастрюлю, залил холодной водой и приступил к поискам ступки.
Какое-то странное ощущение коснулось меня, когда я положил листья подорожника и пастушью сумку в фарфоровую ступку.
— Пастушьей сумки, надо добавить еще один стебель с цветками, — говорило оно.
Последовав неведомому советчику, я положил еще стебелек и начал растирать зелень в кашицу.
Через полминуты чуть не выронил пестик из руки, мне показалось, что он стал ощутимо теплее.