Улыбнувшуюся, было, при моих словах о переправе девушку, передернуло, когда речь зашла о ее потенциальном женихе.
— Хорошо, — после некоторой паузы сказала она, — тогда откуда вы узнали о… Том, что происходит у меня на родине?
— И тут мне скрывать нечего. Все это мне рассказал дон Диаго.
— Uyal! Не может такого быть.
— Нам ничего не мешает его позвать, чтобы он подтвердил или опроверг мои слова.
— Но почему…
— Почему он открыл ваши семейные тайны постороннему? — Поинтересовался я. — Тут все просто. Он действительно за вас переживает, и не хочет, чтобы вы попали в беду. А я могу вам помочь. Вот он и открыл мне часть информации.
— Помочь? Чем?
— Пока — дав вам кров, и хорошую и достойную работу. А после… Не исключено, что мы и с вашим дядюшкой поквитаемся. Только, мне кажется, что живой он нам будет полезнее. Но, если вы попросите, то я не раздумывая возьму штурмом его поместье, а самого его повешу на воротах.
— Штурмом? Но кто… Кто вы такой, Шурик?
— А это я вам открою, если мы договоримся. — Улыбнулся я.
— Ну что, как съездил? Есть успехи? — Поинтересовался Гральф, стоило стихнуть первой приветственной суматохе.
— Есть. Я нашел нам отличного бухгалтера. Ну, человека, который будет управлять нашими финансами. — Добавил я, видя недоумение на лицах присутствующих. — Только она пока побудет там, в Зиште. Я не успел еще ей рассказать… О том, кто я такой.
— А что с этим, как его там…
— С Амьеном? Вроде пока жив. — Я посмотрел в сторону Ирвоны, стоящей тут же и, заметив ее утвердительный кивок, уже увереннее добавил: — Да, пока еще жив.
— Ты нашел его?
— И да, и нет. Кто стоит за его похищением я точно знаю, а вот где его держат — это еще предстоит выяснить. Этим как раз занимаются местные бандиты. У них с похитителями Амьена свои счеты, так что я сумел уговорить их нам помочь. Но вы лучше расскажите, как у вас тут дела? А то, многого в записках не расскажешь.
— Да все нормально у нас. Арнвальд уже пятью трактирами владеет и одним постоялым двором. Так что он точно станет «уважаемым», когда действие диктата закончится. Получилось договориться с некоторыми из теневиков. В обмен на место в магистратском собрании и невмешательстве в их дела, они готовы делать то, что мы им скажем.
— Ты, надеюсь, предупредил, что «невмешательство» не означает, что им можно творить что взбредет в их головы?
— Обижаешь. — Улыбнулся мой генерал. — Все сделали, как ты сказал.
— Хорошо. А что там со стражей?
— Со стражей… — Он мгновенно помрачнел. — Со стражей вроде бы все в порядке.
— Вроде бы?
— Ну, они перестали задирать наших. Да и ведут себя намного лучше, чем раньше, но…
— Но?
— Не доверяю я им, Талек. Вот не доверяю и все.
Я понимал своего старшего товарища. Он, будучи наемником до мозга костей, не мог быть беспристрастным и трезво оценивать сложившуюся ситуацию. А мне нужен был именно что беспристрастный взгляд.
— Ладно. — Наконец, собравшись с мыслями, сказал я. — Продолжайте следить за ними, как и следили. К серьезным делам не подпускайте. Пусть и дальше трясут золото с торгашей. Главное, чтобы не зарывались.
— Понял.
— Ладно, показывайте, что там с доспехом.
После ласковой зимы Зишты, воздух Вохштерна ощущался просто ледяным. Даже несмотря на мою теплую, специально пошитую для подобных температур, куртку. К счастью, от Лисариного домика, в который я прибыл, до кузнеца было рукой подать. Правда, я так и не понял, почему нельзя было готовый доспех перетащить сразу сюда, чтобы нам не пришлось тащиться по холодрыге.
Как оказалось, причина тому имелась — уже после заявления о готовности, мастер внезапно внес некоторые изменения в конструкцию. И, теперь, Гральфу нужно было еще раз все примерить для того, чтобы убедиться, что все в порядке.
Ну что я могу сказать? Внешне это был обыкновенный полный доспех (ну, с поправкой на мое слабое знание матчасти и Гральфовы художественные таланты). Почти такой же, каким я привык его видеть в разного рода играх и фильмах. Только было в нем что-то, что заставляло мое сердце трепетать. Я человек не из трусливых, но эта гора железа, возвышающаяся надо мною, вселяла в меня какой-то дикий, первобытный страх. Наверное, так себя чувствовали наши воины во вторую мировую, идя с одной гранатой на фашистский танк.