— Перестаньте, перестаньте, перестаньте! — сказала она наконец.
Это был не протест. Это был крик о помощи.
В антракте к ним бросилась Валентина Денисовна. Бетарова она не замечала.
— Татьяна Андреевна, милая, ну что же вы? Вы даже не заходили в зрительный зал!
И вот он опять смеется как ни в чем не бывало, закуривает, острит, точно не он только что говорил все эти страстные, торопливые, безумные слова.
Молча Татьяна Андреевна поклонилась Бетарову и пошла с Гвоздырьковой в фойе.
— Плохо себя чувствую, — сказала она Валентине Денисовне. — Дико разболелась голова.
— Потому что все отделение стояли у дверей курилки.
Они подошли к товарищам, и Татьяна Андреевна сказала, что хочет уехать. Ее наперебой стали отговаривать.
— Нет, прошу вас, надо разыскать Вараксина, — сказала она, морщась от боли.
Сорочкин привел Вараксина. Огорченный ее недомоганием, но не подозревающий об истинных причинах, Вараксин предложил отвезти ее домой. И видно было, что он предлагает это с вспыхнувшей надеждой.
— Нет, нет, — твердо сказала Татьяна Андреевна. — Тогда я не поеду. Если можно, распорядитесь, чтобы ваш шофер отвез меня одну.
Все плыло у нее перед глазами.
XXVII
В тот день, когда канатная дорога остановилась на ремонт, из Москвы возвратился Авдюхов.
Он соскочил с грузовика райпотребсоюза в начале подъема к гидрометеостанции и пошел пешком. Уже не проплывали над ущельем вагонетки. Непривычно гудели вблизи метеорологической площадки канаты подвесной дороги, освобожденные от нагрузки. За то время, которое Авдюхов отсутствовал, в ущелье вступила в безраздельную власть зима. Ревели бури в ущелье, разноголосые, яростные, слепые, наметало на склонах сугробы, и снег теперь и днем не таял. Далекие, вечно снежные вершины слились с ближними горными отрогами в одно сверкающее снежное пространство.
Он подошел к кухонному крыльцу, когда Марья и Токмаков под присмотром Валентины Денисовны заканчивали разгрузку продуктов.
— Так и есть, вот он! — закричала Валентина Денисовна и сбежала с крыльца навстречу Авдюхову. — Шофер говорит: тут я вашего одного привез, только он спрыгнул у подъема. Я сразу поняла: это вы!
— Успел проскочить, — сказал Авдюхов, здороваясь с Валентиной Денисовной, с Токмаковым, с Марьей. — Ехал, боялся, вдруг у нас тут заносы.
— Для заносов рановато, — сказал дед Токмаков.
— Все-таки вернулись? Ну, рассказывайте, рассказывайте! — заторопилась Валентина Денисовна.
— А разве я собирался сбегать?
— Ну, знаете ли, мы всякое предполагали, — уклончиво ответила она. — Ну, так что там в Москве?
Авдюхов успокаивающе приподнял руки:
— Рассказывать нужно по порядку. Сейчас скажу только: у Володи был, даже жил у него. Володя поступил в техникум связи. Подробности потом. Что у вас, как у вас? — Он с ожиданием и беспокойством вглядывался в лицо Гвоздырьковой, стараясь прочесть по нему, как Татьяна Андреевна, где она. — Все здоровы? Все расскажу по порядку, но не сразу, не сразу, это ведь долгий разговор, — приговаривал он.
Валентина Денисовна не протестовала. Она сдерживала нетерпение. Ее радовало уже то, что Авдюхов видел Володю, что у Володи все благополучно. Теперь она не спешила услышать скомканный рассказ, предпочитая подождать, чтобы потом выслушать все с чувством, с толком, с расстановкой.
Поднимаясь вместе с Николаем Степановичем на крыльцо, довольная, счастливая, что скоро все узнает о Володе, она говорила Авдюхову:
— У нас все в порядке, все здоровы. Татьяна Андреевна у себя. Много работает, хорошеет, — она догадывалась, что́ больше всего интересует Николая Степановича.
Искать Татьяну Андреевну Авдюхову не пришлось. Едва он поднялся на кухонное крыльцо, как она вышла из дому.
— Как хорошо, что вы вернулись! — сказала она, пожимая его грубую, шершавую руку. — Я ведь понимала, вы собирались уехать совсем.
На этот раз он не стал отнекиваться.
— Да, — сказал он негромко. — Был такой соблазн. Даже вел переговоры в управлении, чтобы перевестись куда-нибудь на «ща». Не выдержал характера, вернулся.
— Вот и отлично! Здесь у нас все-таки как дом родной, — сказала она и вдруг со смешанным чувством страха и волнения подумала о Бетарове, о том, что такой есть у нее.
И оттого, что он есть, ощущение, что здесь «дом родной», стало острее и больше.
А Бетаров снова долго не появлялся на станции. Татьяна Андреевна беспокоилась: почему он не приезжает? Она понимала, что Нестор, возможно, занят подготовкой к ремонту дороги и не может вырваться ни на час. Но почему-то раньше он находил время. Если бы не то, что Сорочкин ежедневно записывал краткие данные о погоде и сам передавал их по телефону в рудоуправление, можно было бы подумать: на гидрометеорологической станции забыли о неугомонном Несторе Бетарове.