— Чем же вы насолили им?
— Видите ли, и в Новосибирске, и здесь я не крохоборничаю. Торгую по заниженным ценам. При нынешней ужасной инфляции важен не столько жирный «навар», сколько быстрый оборот капитала. Истина простейшая, однако перекупщики-недоумки этого не хотят понимать. Взвинтив цены до поднебесья, они трясутся над каждой, скажем, пачкой сигарет в то время, как у меня покупатели берут эти же сигареты блоками. Паша Таловский без устали снует между оптовыми базами и торговыми точками.
— Кстати, где он сегодня? — спросил Бирюков.
— Погнал грузовик в аэропорт Толмачево. Прямо из ташкентского самолета заберет выгодную партию сухофруктов, которых сейчас в райцентре днем с огнем не найдешь. Все покупатели будут мои. Вот за это конкуренты и точат зубы.
— В открытую угрожают или вы об этом только предполагаете?
— Участковый милиции Анатолий Кухнин недавно предупреждал, будто располагает информацией о том, что перекупщики хотят мне красного петуха запустить. Я посмеялась, мол, пусть дотла сжигают. Получу страховку — супермаркет построю и для охраны батальон омоновцев с автоматами найму.
— Отношения с участковым у вас нормальные?
— Вполне… — Мерцалова усмехнулась: — Правда, поначалу Толик настойчиво жаловался, что с женой у него нелады. Мол, служба участкового собачья, а сочувствия и женской ласки — никакой. Песня для меня знакомая, и в ласках я Толику отказала. Дескать, сама живу не кошечкой, кручусь, как белка в колесе, и, чтобы ласкать мужиков, ни времени, ни сил у меня не остается.
— Не обиделся?
— Кажется, нет. По-моему, Кухнин из тех бабников-оптимистов, которые живут по принципу: «Не вышло, не надо, мы сильно и не хотели»,
— А свои услуги по охране магазина участковый не предлагал? Сейчас совместительство стало модным…
— Было такое предложение.
— Тоже отказали?
— Посоветовала Толику договориться с Пашей. Мол, если Таловский согласится отстегивать от того куска, который плачу ему за охрану, дело его.
— Как отреагировал на такой «совет» Кухнин? Опять… «Не вышло — не надо»?
— Сразу взъерепенился: «Не пожалеешь, Жанна?» Погладила по плечу, улыбнулась: «Толик, ну я же не дойная корова. Не могу же я сорить деньгами направо и налево, чтобы подкармливать таких здоровых лоботрясов, как ты. Перетопчись, дружок, где-нибудь в другом месте». Засмеялся: «Вообще-то ты права. Баба с воза — коню легче. Грабанут твою «Марианну», а мне — до лампочки. Пусть каратист Таловский отдувается».
Мерцалова отвечала на вопросы спокойно, без многословия. Чувствовалось, что Жанна переживает случившееся, но старается не потерять выдержку и ясность мысли. Голос у нее был приятный, без наигранных интонаций. Иногда ей вроде бы хотелось выплеснуться, сказать больше и резче, однако ни разу она себе этого не позволила.
Из дальнейшей беседы Бирюков узнал, что торгует «Марианна» с восьми утра до восьми вечера. Обеденный перерыв с двенадцати до часу дня. Обедают продавщицы обычно в магазине. Работают поочередно: если с утра, как сегодня, начинает работу Майя Шелковникова, то после обеда и до закрытия за прилавком — Рита Календина. И наоборот. При скоплении покупателей в работу включаются обе. Обычно такое бывает при поступлении новой партии товаров. Кроме работающей продавщицы, в магазине всегда находится подсобница Настя Веснина. Это хотя и не на сто процентов, но все-таки уменьшает возможность разбойного нападения. В сегодняшний же день получилось так, что Шелковникова оказалась в магазине одна. Рита отпросилась в Новосибирск, проведать заболевшую маму, а Настя вчера уронила на ногу ящик с консервами и после работы кое-как похромала до дому. Благо, что идти недалеко: от «Марианны» — чуть наискосок на противоположную сторону улицы.
— У Насти свой дом? — спросил Бирюков.
Мерцалова, раздавливая в пепельнице окурок сигареты, кивнула:
— От умершей матери достался. Одной Насте жить скучно, и Рита с Майей поселились у нее.
— А Таловский где теперь живет?
— На этой же улице, только в другом конце. Ради хорошей усадьбы купил избушку на курьих ножках. Хочет построить такой роскошный особняк, чтобы всех переплюнуть, — увидев на лице Бирюкова ироничную улыбку, Мерцалова тоже улыбнулась: — Вы же знаете широкую натуру Таловского.
— Знаю: стройка — «презентация» — банкротство.
— Ох, бесшабашный человек, — со вздохом проговорила Жанна. — Но я предупредила Пашу, что его собственные прожекты финансировать не буду. У меня своих забот уйма.
— Трудно в бизнесе?
— Ужасно. Каждый шаг, как в шахматах, надо просчитывать на много ходов вперед. В любых ситуациях нельзя терять имидж финансовой состоятельности. Скажем, если я, выбивая кредит, приеду к коммерческому банку на такси или в «Москвиче», со мной будут разговаривать не так уважительно, как с клиентом, который с шиком подкатит в роскошной иномарке. К тому же, при торговых сделках малейшая оплошность может загнать в большую кабалу. В бизнесе у нас нет джентльменов. Даже письменный договор — ни к чему не обязывающая бумажка. Так, для утешения души. Извините, на эту тему могу говорить долго и скучно. Словом, нелегкая это ноша.
— И все же вы ее тянете…
— Знаете, почему? Торговля — это как наркотическая игла. Сядешь на нее раз-другой и уже ломка начинается… — Мерцалова откинулась на спинку кресла. — Разговариваю вот с вами, а у самой на душе кошки скребут, мертвая Майя не выходит из головы. Ни за что не прощу подлецам! Разберусь с ними по большому счету! Они заплатят мне и за Майю, и за похищенные документы.
— Вот этого не советую делать, — сухо сказал Бирюков.
— Почему?
— Вы прекрасно знаете, чем заканчиваются такие «разборки».
Жанна гордо вскинула голову:
— Думаете, я их боюсь? Не на ту нарвались!
— Не надо пороть горячку.
— Что ж мне теперь, сидеть сложа руки? Ждать пока следствие заволокитит дело, и преступники заметут следы?
— Успокойтесь.
— Не могу! Меня дрожь колотит от беспрецедентной наглости налетчиков. Неужели им в Новосибирске не хватает, кого шерстить?
— Думаете, это дело рук новосибирцев?
— Не местные же дутыши на такое отважились.
— Дурное дело и для местных не хитрое, — Бирюков посмотрел Жанне в глаза: — Сходите, проверьте, на месте ли ключ от сейфа.
Мерцалова неохотно поднялась и ушла в другую комнату. Вернулась она быстро с большим двухбородчатым ключом. Показывая его Бирюкову, сказала:
— Пожалуйста, Антон Игнатьевич, убедитесь собственными глазами, ключ цел и невредим.
— Сколько у вас таких ключей? — снова спросил Бирюков.
— Три.
— И все они на месте?
— Ну, а где же им быть? Хотя я и не пересчитываю их ежедневно, но потеряться они не могут.
— А вы все-таки пересчитайте.
— Господи, какой вы…
— Зануда? — улыбнулся Антон.
— Нет, настойчивый.
Мерцалова опять ушла. На этот раз ее не было долго. Вернулась она с виноватым видом и смущенно проговорила:
— Действительно, одного ключа нет. Не могу понять…
— Вот вам и «Господи», — с упреком сказал Бирюков. — Давайте теперь вместе гадать, куда третий ключ девался.
«Гадание» кончилось тем, что Жанна вспомнила, как однажды, закружившись к концу рабочего дня в суете, чуть было не оставила ключ в замочной скважине сейфа, но Майя Шелковникова ей вовремя об этом напомнила. Случилось такое, примерно неделю назад, когда финансовых документов в сейфе еще не было. В нем хранили до вечернего приезда инкассатора накапливающуюся за день выручку.
— Теперь разве не храните? — спросил Антон.
— Храним только, когда большая выручка. А в такие дни, как сегодня, места для денег хватает в ящиках кассового аппарата.
Бирюков глянул на часы:
— По моим предположениям, нападение совершено между двенадцатью и получасом первого. В это время магазин обычно закрывается на обеденный перерыв. Так?
— Конечно. Посетителей выпроваживаем и двери — на ключ.
— Выходит, Шелковникова сама открыла налетчикам?