Эти отличия, сделанные Армином Мелером позволяют методом исключений найти наиболее адекватный подход к рассматриваемой теме. Отринув классические определения — «тоталитаризм», «социализм», «расизм», «национал-социализм», «консерватизм», «капитализм» и т. д. — в определение фашизма стоит прибегнуть к иным критериям, которые вырисовываются уже из предыдущего разграничений. Фашизм следует рассматривать, в первую очередь, как стиль. И лишь распознав и определив фашизм как «стиль» можно проводить дальнейшие сравнительные исследования, сопоставляя его с идеологическими, эстетическими, социологическими и экономическими учениями.
Вызов хаосу (встреча двух фашистов)
Чтобы нагляднее представить себе фашистский стиль Мелер приводит историческое свидетельство, полное деталей, подробностей и совпадений, настолько выразительных, что по ним можно выстроить объемную картину данного явления:
«Весной 1934 года теоретик футуризма Томмазо Маринетти, занимающий очень высокий пост в итальянском государстве, посетил Германию Гитлера. В его личности представитель «тревожного» явления современного искусства сочетался с убежденным и последовательным сторонником итальянского фашизма.
Единственной личностью, которая могла бы на равных принять высокого гостя из Италии, был, естественно, поэт Готтфрид Бенн, официально приветствовавший его на официальном банкете В Союзе Национальных Писателей в качестве заместителя председателя этого Союза. Бенн приветствует Маринетти от имени президента Союза Ганса Йохста, который так же как и сам Бенн являлся выходцем их среды «экспрессионистов». (Важно отметить, что уже в этом году Бенн вскоре будет отстранен от должности в Союзе и вернется к занятию своей основной профессией военного врача.)
Интересно, что в своей приветственной речи итальянскому гостю Бенн не говорит ни об общности идеологии, ни о единстве политических целей. Согласно Бенну, задача Германии, равно как и задача Италии, состоит в том, чтобы «способствовать рождению нового стиля, лишенного всякой театральности, стиля импозантного холода, к которому движется сейчас Европа». Бенн восхваляет футуризм, который «отверг глупую психологичность натурализма, прорвался сквозь массивы ничтожного буржуазного романа и возвратился через блистающие и быстрые строфы Ваших гимнов к фундаментальному закону искусства: творение и стиль». Отрицание здесь также весьма показательно: Бенн выступает против психологии, театральности, против всего мелкого и убогого в буржуазной культуре. Позитивные ценности, упоминаемые Бенном, отчетливо описывают сущность фашистского стиля: холодность, освобожденность, блистательность, импозантность.
Бенн воздает хвалу гостю не столько содержанию фашистской идеологии, сколько динамике, определенному ритму, которые с фашизмом не разрывно связаны: «В эру изнеженных, расслабленных инстинктов Вы основали и создали искусство, которое воспевает огонь сражений и агрессию героя… Вы провозгласили высшими ценностями «любовь к опасности», «постоянство энергии и дисциплины», «смелость», «отвагу», «восстание», «атаку», «движение бегом», «смертельный прыжок» и все это Вы называете «прекрасными идеями, за которые следует умирать». Цитируя эти ключевые для Маринетти слова Бенн выявляет другие общие для фашизма закономерности — и особенно войну, как созидательный исток всего. Но война понимается Бенном не так, как большинством национал-социалистов, т. е. как борьба окруженного народа за свое освобождение. Бенн прославляет битву саму по себе, и для него не так важно, что человек, которого он приветствует, мог бы принадлежать к противоположному лагерю. Напротив, такое понимание войны порождает особое чувство братства между воинами противоположных сторон. Часто эти воины ощущают себя ближе друг к другу, чем «буржуа» и «лавочники» своего собственного лагеря.
Бенн говорит также далее о «трех фундаментальных ценностях фашизма». Естественно для него ими являются не общие идеи и не этические императивы, но три «формы» — «черная рубашка — цвета террора и смерти, боевой клич «A noi!».
Традиционным приветствием итальянских фашистов был вопрос — «Кому принадлежит Италия? (A chi Italia?)» — и ответ — „Нам!“ (A noi!) и военный гимн „джовинецца“ („Юность“)». При этом Бенн не только имеет в виду Италию, так как в следующей фразе он употребляет местоимение «мы»: «Мы… мы, кто несем в себе настрой европейской души и все опасения, которыми полна Европа…» Бенн подчеркивает также футуризм, ориентацию на будущее, и утверждает против «уюта эпигонов» «суровость созидательной жизни»: «Нам нужен жестокий, решительный дух, твердый как эшафот, дух, который созидает свои миры и для которого искусство остается всегда окончательным моральным решением, вызовом брошенным чистой материи, природе, хаосу, регрессу, бесформенности." (Армин Мелер «Фашистский „стиль“»).