Но сейчас она так не думает. Сейчас её сдающемуся под натиском сонливости сознанию кажется, что это прекрасный способ повлиять на тренера. Лучше не придумаешь. Такой вот у неё бзик, слабость в самоуверенности именно на этом рискованном элементе.
Очень тяжело мыслить адекватно, когда твой мозг изо всех сил пытается отключиться.
Встать на самый край так, чтобы пятки чуть свесились, выигрывая несколько драгоценных сантиметров дистанции разбега, вытянуться в струну, набрать полные лёгкие воздуха, чуть податься назад, почти заваливаясь на выгнувшуюся спину, а затем распрямляющейся пружиной пойти в противоположную сторону, всё быстрее и быстрее перебирая ногами. Кира не пуля, чтобы на пяти метрах успеть разогнаться до скорости легкоатлетов–спринтеров, но кое на что способна.
Есть у неё одна сугубо личная проблема, — она не может выполнять этот элемент в правом шпагате, что для многих правшей создает значительные неудобства. То есть, вперед Кире приходится выносить левую ногу. Сказываются последствия давней травмы бедра, с которыми до сих пор до конца и не справилась. Будь связки в порядке, она бы, возможно, сумела пролететь гораздо дальше. Но даже то, что в её силах, уже немало.
Всё — пошёл отрыв. Краткий миг полета, после чего подходит время самого главного этапа. В зале, к сожалению, невозможно отключить гравитацию, она с непреодолимой силой заставляет тело снижаться. Кира умеет и двигаться и мыслить молниеносно, поэтому уже просчитала, что усталость и спонтанное исполнение взяли своё, снижение происходит быстрее обычного. Удар всем телом на такой скорости о торец бревна ни к чему хорошему не приведёт, но его не будет, она понимает, что левая нога, пусть и еле–еле, но дотянется до опоры.
А вот правая уже никак не успевает, и с этим нужно что–то делать. Ширина бревна невелика, можно слегка пожертвовать идеальным положением центра тяжести и успеть чуть отставить голень в сторону, пропустить сбоку и даже при этом не свалиться. Ну да, левая, естественно, заметно скривится в колене, исполнение получится не чистым, не очень–то техничным, но это всё же несравнимо лучше, чем позорно завалиться на глазах у тренера.
Есть, левая ступня ощутила под собой опору, мышцы напряглись, отводя правую ногу в сторону и с силой пытаясь вытащить её из гравитационного колодца, в который она успела опасно провалиться. У Киры почти получилось, но увы, всего лишь почти, — она задела край бревна. Он закругленный, без острых углов и покрыт эластичным материалом, но большой палец чиркнул по нему с такой силой, что, ей показалось, хлесткий звук травмирующего касания должны были расслышать даже за пределами зала.
Попробуйте со все дури пнуть футбольный мяч. А теперь уберите его, разуйтесь, и с такой же силой врежьте по краю письменного стола с таким расчетом, чтобы задеть его лишь ногтем большого пальца.
Нет, лучше не пробуйте. Даже не пытайтесь попробовать. Поверьте на слово, это больно. Это до такой степени больно, что вы свалитесь на пол и возможно, будете при этом кричать и проливать горькие слёзы.
Но Кира, не издав и писка и не потеряв равновесия, плавно погасила инерцию разгона и даже не забыла при этом победно улыбнуться, вместо того, чтобы заорать, или хотя бы заскрипеть зубами. Остановка, мимолетный взгляд вниз. Крови не видно, это уже радует. А боль… Ну а что такое боль? Боль можно стерпеть. Главное, никому не показывать, насколько здорово тебе сейчас досталось.
Нет даже сил проверить ноготь, вдруг сломался. И сил позаботиться о тугой повязке тоже нет. Состояние ступней до такой степени плачевное, что их можно перематывать полностью. Бег по парку довёл ноги до ручки, такая вот игра слов получилась.
Тренер стоял в двух шагах от первого бревна и всем своим видом изображал человека, только что пораженного разрядом молнии с чистого неба. Поразительно, как сильно он похож на настоящего тренера. На человека, которого Кира ненавидела и презирала, уважала и почти любила. Такая вот противоречивая эволюция чувств за каких–то четыре с половиной года.
Да у него даже уголок рта начал подергиваться. Так он подергивался у тренера только лишь в моменты сильнейшего волнения, очень характерный знакомый признак. Невозможно поверить, что это лишь бледная копия с реального человека. Нет, не может такого быть.
Однако, всё так и есть. Это действительно копия. Настоящий тренер знает, кто такая Кира, и он никогда её не забудет. Даже если состарится и заработает болезнь Альцгеймера, последнее, что сохранится в его необратимо разрушаемом мозгу — имя той, кого, вначале, вообще не считал за человека, а в конце назвал лучшей.