Огромный грузовик, тащивший за собой такую же немаленькую цистерну, пёр лоб в лоб, даже не думая сворачивать. Полоса для него встречная, и это при том, что левая сторона полностью свободна, там ни одной машины не видно.
Кира, почти не задумываясь, ухватилась за джойстик, одновременно прижимая к глазам очки, но её остановил возглас Криса:
— Не вздумай! Кто его знает, что у этого психа в цистерне! Держись!
Едва успела послушаться, как Крис резко свернул влево, пересек встречную полосу и не притормозил перед высоким бордюром. Машина вскочила на него, даже не заметив, без ожидаемого жесткого удара, а дальше чуть развернулась и помчалась парой колес по газону, а парой по тротуару.
Грузовик попытался увязаться следом. Но слишком уж он громадный и неповоротливый, непомерно сильная инерция, монструозная машина не сумела быстро развернуться, они проскочили перед ней спокойно.
А вот микроавтобусу, который очень некстати выскочил из переулка, не повезло. Грузовик, не снижая скорости и отчаянно виляя по дороге, жестоко смял его, разнёс на клочки, будто картонную коробку и понёсся дальше. Кира, наблюдая за ним через камеру–прицел, едва удержалась от соблазна пострелять по его задним колесам. Хорошо бы, конечно, остановить этого ненормального, но цистерна действительно немаленькая и неизвестно чем заполнена, а по обеим сторонам улицы теснятся ряды коттеджей.
Может там и копии людей живут, но слишком уж они неотличимы от оригиналов. Не поднялась рука подвергать их такому риску.
Чуть дальше Крис выбрал переулок между двумя рядами коттеджей, потом несколько раз свернул и вновь попытался выскочить на основную дорогу. Но не тут–то было, упёрся в натуральную пробку: машины замерли бампер к бамперу, их скопилось очень много, втиснуться в сплошной поток не получилось.
— Да откуда они здесь собрались?! — раздражённо воскликнул Крис. — Ты же говорила, что у вас весь народ по домам сидит?
Кира пожала плечами:
— Разное случается, некоторые люди очень нервничают при обстрелах и глупо себя ведут.
— Я их прекрасно понимаю, но только не в этом случае. Зачем им, вообще, куда–то ехать, когда снаряды летают?
— Далеко на восток они не залетают, поэтому, многие люди, чуть что, удирают в ту сторону.
— Я не пойму, как можно объехать эту пробку, здесь больше нет других дорог в ту сторону, тупик какой–то.
— Это не совсем пробка, — Кира указала вперёд. — Ты снизу не видишь за машинами, а я в прицел вижу. Там шлагбаум опущен.
— Шлагбаум?
— Там, через триста семьдесят метров, переезд через железную дорогу. Когда поезд пройдёт, шлагбаум поднимется. Надо просто немножко подождать.
— Триста семьдесят, надо же, какая ты точная. У вас что, и поезда при обстрелах ездят?
— Всякое бывает. Иногда, круглые сутки стреляют, так что, по–твоему, может нам, вообще, не жить в такие дни? Ещё и как ездят. Это очень важная дорога, она на запад ведёт.
— Постой, если верить карте и тебе, где–то там, на западе, стоят пушки, которые стреляют по городу. И у вас что, прямо туда ходят поезда?
— Да, ходят. Не до позиций вражеской артиллерии, конечно, но ходят. Это дорога для армии, там, дальше, станция, на ней снаряды разгружают. И ещё есть один хитрый поезд. Он, как бы, секретный, но все давно о нём знают. На платформы поставили батарею гаубиц и катаются по этой дороге. Заезжают на запад, стреляют и тут же назад мчатся. Время на сворачивание не тратится, прямо с колёс работают, очень удобно устроились. Даже если их быстро засекают и запускают ответку, накрыть не успевают, батарея слишком быстро уезжает. Да и вагоны там укреплены стальными листами, можно спрятаться, если попадут под обстрел.
— Хитро придумано.
— Ага, тут много хитростей всяких понапридумывали. Я такое могу рассказать, что ты… — Кира осеклась на полуслове, опустила руку, пощупала бедро и ошеломлённо выдала: — Крис… по–моему, я перестала ощущать это в ноге… Оно исчезло. Вообще, исчезло. Невероятное ощущение.
— Не понял?
— Ну… это… В бедре, которое. Там, как бы, комок ощущался. Чужое. Растянуть его не получалось, мешал. Прихрамывала из–за него, когда уставали мышцы. Очень выбешивало.
— Да, я помню, ты рассказывала.
— Больше его не ощущаю. И даже пальцами не могу нащупать. По–моему… по–моему, твоё лечение подействовало.
— А я что тебе говорил? Мне верить надо.