Ещё минут пять придурок восклицал, что его любви хватило бы для них обоих, если бы не «арабский скакун» Салих.
— Вот, гляди! — он яростно сунул ей под нос лист бумаги, на котором были наклеены вырезанные из газеты буквы.
Скосив взгляд, я сумел прочитать: «Лу спит с Салихом в общежитии можешь сам проверить».
Там явно не хватало запятой, но это неважно.
Возможно, читатели не замечают, что каждое печатное издание имеет свой стиль. В том числе, какой гарнитурой печатают тексты. А я знаю толк в газетных шрифтах, поэтому наклеенные буквы сразу напомнили мне газетку «Мастер объявлений», экземпляр которой я умыкнул в общежитии у вахтёрши Ивановны, и он теперь лежал в одном из карманов моей куртки.
Урод оглушительно кричал, что не оставит от араба мокрого места, как не осталось мокрого места от его любовницы Ларисы и их ребёнка.
Угловатые черты его лица ещё больше обострились, и он стал похож на коршуна с острым, изогнутым клювом, похожим на крючок, чтобы было удобно рвать добычу на части.
— Валера…, — медленно выговорила Лу. — Так это…ты?! Ты убил Ларису?
«Да, он…», — внутри меня всё похолодело, я сразу припомнил старичков Ивашкиных, которые слышали имя Валера из уст погибавшей Ларисы.
— Чего вы припёрлись сюда? — переключился он на меня и Люсю. Чтобы сгореть тут вместе на костре? Так получайте, твари! — он приблизился почти вплотную к моему лицу, окутав меня нестерпимым тяжелым перегаром. — Я только за бензином схожу! Немного подожди меня здесь, сучёнок, и пригляди за бабами!
Китаянка горько запричитала, Валерий с силой засунул кляп ей в рот, из её глаз брызнули слезы, и она обмякла. Наверное, потеряла сознание.
Его каблуки уже жёстко забарабанили по ступеням лестницы, затем резко хлопнула входная дверь.
Оценив расстояние до окна, я запрыгал к нему вместе со стулом, к спинке которого был привязан всем туловищем. Плечом до оконного стекла не достать, на голову тоже рассчитывать не приходилось, но в моём распоряжении были ноги.
Задрав свои конечности и рискуя грохнуться на пол, я с силой ударил по медной вазе, стоявшей на подоконнике. Она была огромной, и с колокольным звоном бахнула по стеклу, так что по всей его поверхности побежали извилистые трещины.
Ещё пара ударов, и осколки стекла звонко посыпались на обледеневший тротуар. В окно ворвались клубы морозного воздуха. Я очень надеялся, что Чангминг не оставит нас в беде.
На некоторое время наступила пугающая тишина, а пухлый снегирь, сидящий на ветке за разбитым окном, с интересом уставился на нас, оглядывая то одним, то другим глазом, и забавно вертя своей маленькой головкой.
Еще через пару мгновений мы услышали шаги на лестнице. Если это Валерий, то он плеснёт бензином и бросит зажжённую спичку. Спастись не удастся.
При помощи одной ноги я притащился со стулом поближе к Люсе.
Однако, судя по звуку шагов, человек двигался неуверенно, как будто осматривался в незнакомой обстановке. Мы замерли. На пороге возник Чангминг.
— Наконец, я нашёл тебя, любовь моя! — воскликнул он, расплываясь в дурацкой улыбке и широко разведя руки в стороны.
Но вместо ответа Лу завыла сквозь кляп во рту, махая головой и тараща свои прекрасные глазки. Теперь и мы увидели, что сзади к китайцу неслышно подкрался Фролов и накинул ему удавку на шею.
Прыткий как чёрт, сильный как кабан, хищный как коршун, он резко дернул верёвку и потянул азиата к себе, заставляя пятиться и медленно опускаться. Колени Чанга подломились, он начал оседать, пытаясь ослабить удавку. Лицо его покраснело, на лбу набухли вены, в глазах читался ужас.
Но осознав, что происходит, Чанг извернулся и, продолжая одной рукой оттягивать удавку, второй впился в промежности врага. От резкой боли тот ослабил руки, удавка слетела с шеи Чанга, и, набрав воздуха в легкие, он издал победоносный клич, нанося Фролову удары ниже пояса и опрокинув его на пол. Они кубарем покатились в нашу сторону.
— Шуай цзяо! — вдруг воскликнул Чанг, стремительно поднимаясь навстречу вскочившему Валерию.