Позже я узнал, что в этот момент он огласил название одного из видов китайской борьбы, после совершил гипнотический поклон головой и медленный реверанс. Примерно так благородные девицы приседают в жеманном книксене. И в следующую секунду Валерий уже вертелся в его руках как мешок с рисом.
Я заметил, что помимо китайского цзяо повар применял и приемы русской народной борьбы, в процессе которой он всей своей мощью обрушивался на вновь возникавшего противника, таранил его локтем и прибивал к полу. Один из ударов пришелся в грудную клетку Фролова. Тот выдохнул, но не потерял сознание, а откатился в сторону, хрипя и кашляя.
Мы наблюдали за схваткой неотрывно, ведь победитель решит нашу судьбу. Словно в замедленной съемке я увидел, что лежавший на полу Фролов, пока Чанг совершал очередной гипнотический реверанс, схватил чугунную статуэтку, перекрутился как уж, и со всего размаха ударил его по колену.
Чанг осел, а Фролов вцепился ему сначала в ногу, потом резко повалил вниз. Они катались, круша мебель. Фролов уже оседлал соперника ногами и руками, перейдя к удушающему приему, а затем схватил железную клюку, которой помешивают дрова в камине, и занёс её над Чангом.
При попытке закричать я издал лишь слабый вой, но и этого сигнала хватило, чтобы Чанг сконцентрировался в броске и скинул с себя оппонента. Потом его кулак разрезал воздух и нанёс потрясающий удар в голову.
«Теперь точно», — подумал я удовлетворённо.
Но — нет, поспешил с выводами. Пока Чангминг поднимался, пошатываясь, Фролов снова набросился на него. Они ворочались на полу, рыча и харкая, как два уставших пса, пока до моего слуха не донесся грохочущий топот на лестнице.
В комнату ввалилась толпа, возглавляемая господином Минем, до пят закутанным в шубу. Предводитель общины и десяток сопровождавших его соотечественников во все глаза уставились на происходившее действо.
По мановению пальца Миня троица накачанных китайцев быстро растащила Чанга и Валерия, набив им тумаков и рассадив подальше друг от друга.
— Ну что, идиоты? — дальше Минь закричал на китайском, и, наконец, заметил нас.
Наступила гробовая тишина, даже снегирь на ветке перестал крутить головой и смотрел в дыру в окне немигающим глазом.
Минь медленно приблизился к Лу и так же медленно вынул кляп из её рта. Несколько секунд он смотрел на неё, потрясённый.
— Племянница? Как ты здесь оказалась?
— Развяжи нас!
Он махнул пальцем, и его люди живо разрезали верёвки.
— Это сделал с тобой мой повар? — гневно вскричал Минь.
— Нет! — отрицательно замотала она головой.
Предводитель снял шубу, потом снова надел её, потом снова снял, и, наконец, обернул в неё Лу.
— Я хотел найти вымогателя, который творил беспредел под брендом «Красный дракон», а нашел здесь тебя, родная племянница! — сказал он потрясённо.
— С каких это пор, дядюшка, я стала твоей родной? – отпрянула от него Лу.
Минь брякнулся на колени перед ней, стал театрально рвать волосы на своей голове и просить прощения.
— А ты попробуй простить себя сам! – произнесла она. – За то, что ограбил мою мамочку, сбежал в чужую страну с её состоянием! Мама умерла в нищете. У нас не было денег на её лечение! Чанг знает, сколько горя мы хлебнули! Он всегда был рядом! И даже теперь он здесь!
Чангмин с трудом поднялся и встал рядом с Лу, опираясь на стул. Лицо его было разукрашено ранами и ссадинами.
— И я никогда не мог понять, почему дядя обрёк тебя на страдания! – прохрипел он.
— Да, я приехала в этот город не только ради учебы, – продолжала Лу, – а чтобы взять у тебя, дядюшка, то, что ты украл у моей мамочки! Так и знай!
— О, деточка! – в дрожащем голосе Миня вдруг явственно наметились жёсткие нотки. – Так это всё-таки ты ежемесячно требовала у меня денежки под видом красного дракона? И, получается, грабила ни в чём не повинных трудящихся рынка!
Вместо ответа Лу решительно направилась к картине, украшавшей стену, открыла за ней дверцу потайного сейфа, извлекла на свет металлический кейс, положила его на стол и открыла. Он был наполнен деньгами.
— Вот дань, которую я получала от вас, – она дала присутствующим возможность обозревать содержимое.