—Пишите, пишите!
Поминальный обед продолжался уже в тишине.
Когда Хмурый ознакомился с написанным, он с довольным видом положил этот документ в карман и сказал, что нам срочно пора на работу!
Мы направились в прихожую, стали одеваться.
— Э, товарищи! — окликнула нас Максютина. — Вещдок-то забыли! Оставили на графине! Ужас просто! Зачем вы вообще положили его на этот стол, где люди едят?
— А, — спохватился Хмурый, уже нахлобучивая шапку. — Оставьте себе или выкиньте! Этот «вещдок» я приобрел в хозмаге пару часов назад! Ничьих отпечатков, кроме моих, на ноже нет! — признался он. — Ну разве что есть пальчики торговых работником или изготовителя!
— О, так я посмотрю, какая тут сталь! — оживился Салих.
Напоследок я подмигнул котейке, выбежавшему в прихожую, чтобы нас проводить.
Зинаида Ивановна тоже стала одеваться.
— Развели тут меня по полной! — проворчала она. — Ну, так тому и быть! Как думаете, следователь, посадят теперь меня?
— Суд разберётся! — крикнул тот уже с лестницы. — Свидетелем по делу пойдете, скорее всего!
В тот же вечер скорым поездом в столицу выехал сотрудник милиции Алесей Ковригин, чтобы изъять у свояка Фроловых главные вещдоки.
Глава 11. Следствие завершено, вынесен приговор.
— Ну что, стажёр? — впервые Хмурый назвал меня стажёром, что явно означало повышение моего статуса. — Дело почти завершено. Оперативник уже прибыл в Москву, и я надеюсь, что сумка Фролова с похищенными куртками и, самое главное, с орудием убийства, скоро будет в наших руках. Допишем обвинительное заключение. И поставим жирную точку. Ты, кстати, умеешь печатать на машинке?
— Двумя пальцами, — хотел я избежать этой участи.
— А я одним — замучаетесь слушать долбёжку!
— Однозначно! — сказал эксперт-криминалист Холодков, рассматривая под лупой какую-то пуговицу.
Раздался телефонный звонок, и следователь схватил трубку с нетерпеливым выражением лица.
– Лёша, так ты нашел эту сумку? И куртки, и нож тоже в ней? – возрадовался он. — Буду встречать тебя на вокзале с цветами! И поляну накрою! Как не надо? Почему? Носилки нужны? Это что, шутка?
Потом он несколько минут выслушивал объяснения оперативника и положил трубку, сокрушенно покачав головой:
— Ковригину пришлось с боем изымать вещдоки у родственника Фролова! Так что на вокзал в Москве его доставили в карете скорой помощи! В гипсе, со сломанной ногой! Надо встретить его как положено и отправить в больницу. И насчёт премии похлопотать. Но вещдоки-то он везёт! — в конце концов радостно воскликнул следователь.
Мне непонятно было, почему Фролов не выбросил нож куда угодно, а спрятал его в сумке с похищенными вещами и попросил свою жену Зинаиду передать этот багаж родственнику в столицу через проводника московского поезда.
Впрочем, не только на этот раз, но и позже я неоднократно замечал, что многие преступники, хотя и стараются замести следы, но всё же часто оставляют что-то, что приводит к их изобличению. Как будто так велит скрытая в глубине души потребность понести справедливое наказание.
А пока оставалось время до приезда Ковригина с главной уликой, я решил навестить, наконец, своего главреда.
В подземке было много людей, и пока я ждал свой поезд, за спиной у меня торчал чернобровый тип в кавказской кепке «аэродром», который явно не соблюдал границ личного пространства, всё напирал сзади, как будто очень спешил проскочить в вагон раньше меня.
В вагоне за спинами стоявших пассажиров я то и дело ловил на себе его острый взгляд, а также смог в этой сумятице разглядеть, что этому усачу, по-видимому, было жарко: кожаная куртка нараспашку, даже ворот рубашки расстегнут с выглядывающими оттуда волосами.
На своей станции я быстрыми шагами понесся к эскалатору и потерял его из виду среди толпы, плывущей вверх позади меня. А, может, он остался в поезде и поехал дальше.
Пробежав сотню метров от станции метро до нашего издательства, я перестал беспокоиться, потому что людей тут было немного, а усатый в широкой кепке нигде не маячил.
Главный редактор оторвался от чтения свежих гранок и удивлённо посмотрел на меня: