— Есть тут кто-нибудь живой? — большой человек в плащ-палатке, наброшенной поверх тулупа, просунул голову в дверной проём. — Фёдорович! Ты ли это? — вскричал он и принялся сапожищами разгребать сугроб у входа. — А я смотрю, дымок из трубы, значит, заночевал кто-то в избушке на курьих ножках по случаю непогоды! И метель уж почти улеглась!
Громко стуча сапогами, гость ввалился в хижину и дружелюбно протянул следователю пятерню для рукопожатия, а на меня взглянул с сомнением:
— Что делает здесь сей лохматый отрок?
— Получил травму, когда мы направлялись в Лужки, — Фёдорович указал на мою ногу, обмотанную его шарфом: — Теперь бы на станцию его эвакуировать, на электричку!
— Собирайся! — приказал великан. — И бегом в розвальни, под тулуп! Но сперва осмотрю твою конечность!
— Мы встретимся с вами в городе? — с мольбой глядел я на следователя.
— Потом, потом! — ему не терпелось попасть в Лужки.
Тем временем ветеринар, придирчиво осмотрев мою ногу, крякнул удовлетворенно.
Через минуту я уже сидел рядом с ним в санях. Лошадка дернула, и полозья зашуршали по снежному полотну.
«Звенит колокольчик, ни зги не видать, что дальше, то хуже дорога», —громогласно и с большим чувством запел ветеринар, кажется, стихи Некрасова, а напоследок ещё раз оглянулся:
— Фёдорович, так, может, ты всё-таки с нами поедешь на станцию?
— Да мне на часок в Лужки надо! — крикнул тот. —Ты, Василич, колею полозьями проложил, по ней и пойду!
Его фигура быстро растаяла за пеленой ослабевшей метели, осыпавшей остатками снежных хлопьев просторы полей.
Глава 2. Люська и первый допрос. Участвую в расследовании.
Как и следовало ожидать, в редакции меня ждал разгневанный главный редактор.
— Ну?! — забарабанил он пальцами по столу. — Где репортаж с открытия Дома престарелых? Что ставить в номер?
— Я не попал на открытие! Поезд привез меня в другие Лужки! — озабоченно почесал я затылок, ища понимания в глазах шефа. — Из-за метели, наверное…
— Метель у тебя в голове, Егоркин! — шеф для наглядности постучал себя по виску, и вдруг громко вскрикнул фальцетом, заставив отпрянуть от двери секретаршу, вечно подслушивающую с той стороны. — Счастье твоё, Егоркин, что губернатор и депутатский корпус перенесли дату открытия Дома престарелых!
— Видите, не только я один перенес! Метель же! — многозначительно сказал я. — Может, мне перейти на другую тематику? Учусь ведь на юриста, уже и статьи начал готовить из разряда криминальных. Убийство и всё такое. Из первых уст, как говорится… Я там такую тему нарыл!
— Что значит «из первых уст»? — главред снова нацелился на меня гневным блеском очков. — Ты что имеешь в виду? Контакты с преступным миром?!
— Ну почему сразу с преступным? Я с прокуратурой контакты наладил. Там громкое, резонансное дело расследуют. По факту убийства преподавательницы универа. В нашей газете, кстати, тоже писали об этом трагическом событии.
— Наслышан я об этом преступлении, наслышан, — шеф успокоился, откинулся на спинку кресла и, судя по всему, задумался о формате будущей статьи.
— Фактов пока не хватает, — уклончиво протянул я, слегка ободрённый тем, что «буря» миновала.
— Не хватает — добудь их! Знаешь, а я вот сейчас отправлю тебя в прокуратуру на стажировку дней этак на 10, раз уж ты — будущий юрист! И если, конечно, прокурор даст добро! — он тут же принялся звонить прокурору.
Тот, по всей видимости, долго упирался, не желая допускать меня к следственному процессу, но главред стоял на своём. Будучи влиятельным человеком в нашем городе, он имел большие связи, и прокурор сдался.
На следующий день, ни свет, ни заря, я помчался в прокуратуру. Мне не сразу удалось миновать контроль на вертушке, долго доказывая дежурному, зачем и к кому я пришел. Но когда всё же пропустили, я пулей влетел на третий этаж по широченной мраморной лестнице, а потом, помыкавшись по коридорам, нашел, наконец, кабинет под номером 132.
В азарте, забыв о приличиях, без стука распахнул дверь и увидел своего спасителя. Он сидел за столом, на котором был распростёрт черный халат с рваными дырами и пятнами засохшей крови. Вероятно, этот халат был снят с мёртвого тела преподавательницы.