Всё это время Чангминг стоял рядом с ней, приобняв за плечи. Как только Лу произнесла свою речь, он выдвинулся вперед и склонил в почтении голову перед Люсей.
— Дорогая Лю Си, — как-то уж совсем по-китайски назвал он Савёнкову. — Спасибо за то, что ты привела меня в тот роковой час к дому моей дорогой Лу в Старом парке! Если бы не ты, в общем, была бы беда!
— Да, — сказала Лу. — И Самсону спасибо, он тоже был с нами! Виктор Федорович, — снова переключила она внимание на Хмурого. – Поверьте, я даже не знала, что рядом со мной жил убийца Ларисы Васильевны!
— Не сомневаюсь, — ответил следователь.
— И бегала как влюблённая дурочка за Салихом! Но теперь я уже свободна от его чар! — добавила она.
– Но не свободна от меня! – победоносно улыбнулся Чангминг.
– О, ты преследуешь меня с самого детства! – с нарочитым возмущением воскликнула Лу, ткнув его кулачком в могучее плечо.
Китайцы ещё прибывали и прибывали целыми семьями, с баулами и чемоданами, группируясь и радостно воркуя вокруг Лу.
Потом на перрон выкатилось шумное семейство: впереди, как колобок, – господин Минь, закутанный в шубу, за ним – колобки поменьше, трое ребятишек в тулупчиках. А замыкала процессию дамочка славянской наружности.
– Дядюшка со своим семейством, видимо, тоже решил отправиться на родину, – констатировала Лу.
– Деточка, деточка! – кинулся к ней Минь. – Для нас-то, надеюсь, местечко в поезде тоже найдется?
– А как же, дорогой дядюшка: мы вам отдельное купе предоставим! — с холодком в голосе сообщил Чангминг.
Объявили посадку, все засуетились, и Минь, охая, начал засовывать свое семейство в вагон.
Провожающие бегали вдоль поезда и махали руками отъезжающим. Кто-то из китайцев внутри прилепил к оконному стеклу плакат с надписью «Красный дракон!», потом такие же плакаты запестрели в других окошках.
– Смотрите-ка! – изумленно воскликнул Холодков, и все обернулись.
По перрону спешила к нам смуглая Жанна в белой шапочке с помпоном. Рядом с ней нёсся Борис Крачков в своей неизменной ушанке. А за ними, растерянно улыбаясь, торопился какой-то парень в очках, в пальтишке с норковым воротничком.
— Люська! — орал Борис, я же Димку сюда притащил! Вот он!
— Да, да! — радостно подпрыгивала Жанна.
По-детски улыбаясь, этот парень в очках шел прямо к Люсе и смотрел на неё так, словно она была снегурочкой, готовой растаять. И Люся вдруг шагнула ему навстречу, и тогда он побежал к ней, размахивая руками.
Я закутал свой нос в воротник и пошёл прочь, чтобы не видеть, как они обнимаются.
— Фёдорович, а ты же куда? — закричал Холодков, когда следователь вспрыгнул на подножку вагона. – Не в Китай ли?
– В свою деревню, в глушь, в снега! — крикнул тот. — Мне дали отгул!
— Стойте! — закричал я. — Мне надо с вами! Помогу окучивать деревья снегом!
Но двери вагона уже захлопнулись, поезд тронулся. Замелькали плакатики в окнах с надписью «Красный дракон».
Обернувшись, я понял, что на перроне уже не было ни Люси, ни Жанны, ни Бориса с его братом - ветеринаром Димкой. И Холодков тоже куда-то исчез.
Уныло побрёл я на привокзальную площадь, глядя себе под ноги. В поле моего зрения возникли чьи-то блестящие штиблеты, выше — шаровары, потом куртка, расстёгнутая у ворота и, наконец, чёрная кепка типа «аэродром». Усач хищно смотрел на меня, загородив мне путь. Я влево – и он влево, я вправо — и он туда же.
Он ткнул меня в грудь чем-то, может, ножом, может, пистолетом, это невозможно было определить, так как внутри я весь был обвешан карманами с блокнотами и прочими бумагами, а глаза залеплены метущимся снегом.
— Здравствуй друг, где папочка? — грозно спросил этот незнакомец, схватив меня за рукава и притянул к себе так близко, что его противные усы коснулись моего лба, а я ощутил запах одеколона «Командор».
— Простите! — возопил я. — Зачем вам мой папочка?! Он давно в Израиле!
— Э, друг, ты мне пургу не гони, я спросил, где папочка! — он ещё раз встряхнул меня с такой силой, что мои ноги оторвались от поверхности перрона.