Тогда ему показалось, что это уже не ново, что чувство скрывалось внутри него, оно было похоже на смутное узнавание вроде того, что испытываешь при виде пейзажа, открывающегося из-за дерева после осенней бури. Он понимал, что его ощущения смехотворны — глупо сомневаться в том, что ты действительно сидишь в автобусе с другими детьми. Но потом он припомнил, что случилось однажды ночью, когда он пошел в туалет. Рядом находилось зеркало, и, когда Мори закончил свои дела и выключил свет, его отражение исчезло. Но ведь может же существовать какой-то переключатель, который способен сделать так, чтобы он, Мори, исчез из автобуса? Как бы то ни было, нельзя отрицать, что его отделил ото всех невидимый барьер, и этот барьер к тому же был невидим и для внешней реальности. Ощущение было просто ужасным. «Я на самом деле сижу с вами в автобусе? А вы действительно можете слышать мой голос и видеть меня или же только притворяетесь?» — хотел он спросить остальных, но побоялся, что его тут же отправят в дурдом.
Сердце Мори билось очень сильно. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как начал дружить с Ямадой и отправился с ним в Фукуоку. Почему это ощущение вернулось именно теперь? Он считал свое знакомство с Ямадой знаком судьбы. С Ямадой было легко — он казался каким-то менее уплощенным, чем остальные. Мори был полностью уверен, что если людей клонировать в пробирках, то конечным результатом выйдет что-то с лицом и телом, похожими на Ямаду. Кожа и мышцы у него были мягкими, податливыми, а на теле почти совсем не было волос. Мори вспомнил, как Ямада лежал голым в массажном кабинете и его спина блестела при тусклом свете лампочки без абажура. Если он потеряет его, то уже, наверное, не найдет себе нового друга. Да, можно вытатуировать кому-нибудь еще на плече Микки Мауса, но это будет совсем не то.
— Эй, Мори! — вдруг произнес Исихара, глядя прямо на него. — Эй, эвок!
Исихара, одетый во что-то наподобие льняной пижамы, раскачивался в своем кресле. Прозвище, которым он наградил Мори, было названием вымышленного племени из «Звездных войн». Исихара показал двухстраничный разворот журнала с порноактрисой, приподнял брови, пробормотал что-то загадочное вроде: «Слепой-слепой-слепой-слепой» — и расхохотался. На развороте актриса была запечатлена на четвереньках, с задранным вверх задом и наполовину погруженным в ее влагалище баклажаном. Исихара продолжал высоко держать журнал, как бы предлагая Мори получше его рассмотреть. Мори непонимающе уставился на фотку, а Исихара, ткнув пальцем в зад, скривился в гримасе: «Гемор, гемор, гемор, гемор», — видимо, поясняя, что у женщины геморрой. Все это выглядело настолько глупо, что Мори, забывшись, рассмеялся. И едва лишь первый смешок слетел с его губ, невидимый барьер отчуждения сразу же исчез. Конечно, Исихара не умел читать мысли, а просто выбрал Мори потому, что тот сидел ближе остальных. Но он не стал бы делиться своими шутками с Мори, если бы того не существовало, — и именно это соображение заставило раствориться невидимый барьер.
— А вот и мы! — крикнул Такеи с верхнего этажа. — Музыку, пожалуйста! Просто нажмите кнопку на плеере.
Синохара, стоявший рядом со стареньким «бумбоксом», последовал указанию, и в комнате раздались величественные звуки классической музыки.
— Вагнер, — на ухо Мори прошептал Феликс.
Такеи, обряженный в темно-синюю форму, стал медленно спускаться по лестнице. На нем были кожаные перчатки того же цвета, пуленепробиваемый жилет, с которого свисал треугольный гульфик для защиты паха, и наконец берцы. На локтях и коленях — гибкие прорезиненные вставки; к одной голени был прикреплен боевой нож, а поверх шерстяной лыжной полумаски был водружен шлем с радиогарнитурой. Куртка была слишком велика, а брюки мешковатыми, отчего Такеи больше походил на строителя, чем на спецназовца.
В руках он держал странного вида оружие, больше похожее на бластер из фантастического фильма. С виду оно напоминало прямоугольный кейс, к одной стороне которого была приделана пистолетная рукоятка, а к другой — оптический прицел. Где затвор, а где ствол — никто решительно не мог этого понять. Больше всего этот предмет напоминал не винтовку, а некий современный электронный музыкальный инструмент.