Каи давно уже не посещал Акасаку. Здесь было все так же суетливо, и атмосфера этого места не изменилась, только что стало больше иностранных туристов, особенно американцев. Японцы уже не могли позволить себе развлечения, как раньше, в связи с падением курса иены и растущей инфляцией, зато зарубежные туристы нашли это выгодным и хлынули в Японию толпами. Над входом в итальянский ресторан мигала неоновая консоль, на которой, помимо названия заведения, были изображены колбасы и прочие мясопродукты, символизировавшие основное меню. Главное отделение ресторана находилось в Риме. В переулке по соседству двое бездомных рылись в бачке с отходами. Один из них набивал в полиэтиленовый пакет объедки макарон, а другой жевал остатки то ли от жареного цыпленка, то ли от ягненка. Не имея в наличии всех зубов, он использовал язык, десны и оставшиеся зубы, чтобы содрать с костей мясо. Тот, что совал в мешок макароны, выглядел лет на тридцать, и ему еще не пришло время терять зубы естественным путем, скорее их попросту выбили: Каи как-то прочитал в журнале о моде избивать бомжей, возникшей среди молодежи. Немытые длинные волосы бездомных были забраны в пучок на затылке. Рубашки, брюки и кроссовки донельзя грязные. Пока Каи смотрел на них, тот, что обсасывал кость, взглянул ему в глаза без всякого выражения.
Появились несколько человек, судя по висящим на шнурках идентификационным картам, из расположенного неподалеку офиса телекомпании «Ти-би-эс». Ведущий вечерней новостной программы недавно уволился в знак протеста против блокады Кюсю. В свое время он был профессором университета Фукуоки. Его уход с телеканала, похоже, стал своего рода знаковым событием, но в Токио об этом ни словом не обмолвились, хотя в самом начале блокады новости о жертвах Фукуоки широко обсуждались. Журналисты рассказывали о плачущих детях в аэропорте Фукуоки, которые не смогли посетить Диснейленд; о не имеющих возможности оправиться в командировку бизнесменах; юристы жаловались на бездействие почты, вследствие чего они не получали важную корреспонденцию; издатели Фукуоки негодовали из-за того, что объем газет сократился ввиду нехватки бумаги и краски; фармацевтические компании и больницы возмущались невозможностью доставки дезинфицирующих средств и донорской крови. Но после инцидента в парке Охори подобные репортажи прекратились. Слово «жертва» очень нравилось журналистам благодаря легкому флёру самоотречения, но, когда оно обрело свой истинный смысл в виде разорванных на части человеческих тел, флёр моментально испарился.
В середине группы Каи увидел женщину, которая вела программу вечерних новостей. Она была достаточно известна, обладала и умом, и приятной внешностью, что, впрочем, было типично для сотрудников «Ти-би-эс». Вероятно, вся команда направлялась куда-нибудь перекусить после вечерней трансляции. Длинные ноги ведущей обтягивали чулки телесного цвета, на ней был светло-зеленый костюм, вокруг шеи обвивался шарфик, волосы окрашены, уголки глаз подведены вверх. Когда они проходили мимо, женщина что-то сказала, и окружавшие ее мужчины разразились смехом. Шум привлек внимание стайки студентов, которые закричали: «Нам нравится ваша программа! Пожалуйста, продолжайте в том же духе!» Каи снова почувствовал раздражение: как можно быть такими раздолбаями, когда страна находится в смертельной опасности? Проходя мимо Каи, ведущая не обратила на него никакого внимания — да и с чего бы? — и раздражение Томонори возросло. На Кюсю сейчас много людей, которые не могут беззаботно смеяться, даже если бы и очень захотели. Но разве эти журналюги понимают это?
Компания прошла дальше, и в воздухе остался аромат духов телеведущей, показавшийся Каи неприятным.
У фасада одного из домов стояла парочка: проститутка и какой-то иностранный турист, одетый в серый, вроде как итальянский, костюм. Мужчина обнимал ее за талию, целовал поочередно в щеки и лоб и негромко бубнил по-английски:
— Я скоро вернусь за тобой. Ты помнишь, что обещала поехать со мной в Киото?
Выговор Восточного побережья, определил Каи. По окончании Токийского университета благодаря деловым связям своей матери он поступил в небольшой колледж в Бостоне. Каи воспитывался в чрезвычайной строгости, и он бегло говорил по-английски. После теракта 11 сентября получить студенческую визу в США было очень непросто, поэтому в колледже было мало иностранцев и почти никого из стран Азии. Студенты из богатых семей Восточного побережья часто обижали его, но он проявил твердость характера и вскоре даже подружился с некоторыми из них. Поскольку его звали Томонори, он сказал своим приятелям, чтобы его называли Том. В те времена он постоянно думал о возвращении в Японию, но мать не допустила бы этого.