После этого перешли к вопросу о погребении трех погибших сотрудников Специальной полиции. В Японии традиционным способом похорон была кремация с последующим помещением непрогоревших костей в могилу. Ким настаивал на соблюдении корейской традиции захоронения в землю, но Ли Ху Чоль и На Че Ко возразили ему, сказав, что это может вызвать недовольство у местных жителей. Все выражали обеспокоенность потенциальным воздействием потери на морально-боевой дух солдат. Кроме того, Ким отметил, что без регулярных тренировок некоторые солдаты теряют боевой настрой и морально «развинчиваются». Отсутствие свободного пространства сделало невозможными каждодневные тренировки и тем более тренировки с боевым снаряжением. Вдобавок ко всему было запрещено распевать солдатские песни, из опасения, что местные жители воспримут это проявлением воинственности. Офицеры каждый вечер собирали солдат и вели с ними ободряющие разговоры, но этого было явно недостаточно. Уровень дисциплины неуклонно снижался. По утрам, как обычно, проводились занятия по физической подготовке, но большую часть дня солдаты были предоставлены самим себе. Дома, в Республике, у солдат вообще не было свободного времени; здесь же, в Японии, тренировки уступили место карточным играм, в ходе которых проигрывались новые, недавно выданные личные принадлежности — полотенца, зубные щетки, зубная паста и сандалии.
Когда Чо Су Ёма спросили, какое будет его мнение касательно похорон, он ответил, что и у корейцев, и у японцев одинаково трепетное отношение к ритуальной стороне этого процесса, и японцы воспримут традиционный для корейцев обряд захоронения трупа в землю, как варварство. Кроме того, сказал он, в войсках наблюдается недовольство в связи с гибелью капитана Чхве Хён Ира, которого якобы застрелили японские спецназовцы. Но это было не так: Чхве покончил с собой, чтобы не попасть в плен. Ложные слухи распространялись служащими инженерного корпуса, которые контактировали с муниципальными работниками, сборщиками мусора и строителями, принимавшими участие в ремонте зданий, где планировалось разместить подкрепление. Японские рабочие пытались установить хорошие отношения с корейцами и предлагали им различные подарки: от зажигалок, шариковых ручек, бритв, ножниц и кусачек для ногтей до электротоваров, портативных радиоприемников, фонариков и батареек; от медицинских товаров, таких как мазь, глазные капли, пластырь и репеллент от насекомых, до ножей, плоскогубцев и молотков. Помимо прочего, они угощали корейцев спиртными напитками и приносили порнографические журналы.
— Завтра, — предложил Чо, — я подойду к людям из «Эн-эйч-кей» и спрошу, насколько негативно они относятся к нашим традиционным похоронам. Но на текущий момент я рекомендовал бы воздержаться от погребения.
Несмотря на решительный протест Кима, считавшего, что ЭКК не обязан учитывать мнение местного населения, предложение Чо было принято. В вестибюле отеля были устроены традиционные похоронные постаменты, на которые уложили завернутые в белую ткань тела и ледяные брикеты, чтобы задержать разложение.
У входа в студию «Эн-эйч-кей» Чо поджидали около десятка японских женщин.
— О, вы в гражданском платье! — воскликнула одна из них, приближаясь с букетом цветов в руках.
Ее подруги попытались вручить Чо какую-то коробку.
— Доброе утро! — приветствовал Чо женщин, низко кланяясь; коробку он не принял.
— Но почему вы отказываетесь от нашего подарка? — обиделась женщина лет тридцати на вид. — Я испекла эти сладости сегодня утром!