— Если мы атакуем их флот, это будет означать войну, не так ли? — произнес Курода.
— Нет, не думаю, — отозвался Сераги, втягивая в рот лапшу и качая головой. — О какой войне вы говорите, если ни премьер-министр, ни кабинет, ни даже общественность не желают этого?
В телевизоре ведущий спрашивал у военного эксперта, как Япония должна поступить в сложившейся ситуации.
— Согласно пункту двенадцать Закона о береговой охране, Силы самообороны сначала должны произвести предупредительные выстрелы, — серьезно ответил эксперт.
— Ага. Даже я мог бы выдать столь глубокую мысль, — громко сказал хирург, сидевший за соседним столом.
Кто-то захихикал.
— Трудно сказать, — продолжал эксперт, — как будут обстоять дела после этого, если учитывать сложные политические соображения и варианты развития событий.
На самом деле вариантов развития событий было два: либо Япония атакует корейский флот, несмотря на риск ответных действий Экспедиционного корпуса, либо позволяет вражескому флоту войти в бухту Хаката. Но никто — ни правительство, ни эксперты, ни средства массовой информации — не мог сказать точно, как будут развиваться события. Никто не хотел террористических актов, и точно так же никто не хотел, чтобы корейский флот вошел в Хакату.
— Что же, давайте посмотрим, что происходит сейчас в Фукуоке, — предложил ведущий, и на экране появился средних лет репортер, который стоял около магазина «Даймару» в Тендзине.
— Ёсида-сан, как у вас дела?
Ёсида был знаком многим зрителям канала «Эн-эйч-кей».
— Я нахожусь в оживленном районе Тендзин, — бодро начал он, — где все идет свои чередом.
Казалось, Ёсида был несколько раздражен вопросом, что вызвало аплодисменты в столовой.
— Ёсида-сан, появилась подтвержденная информация, что северокорейский флот вышел из портов, — сказал ведущий.
Ёсида нахмурился и стал возиться со своей гарнитурой. В Фукуоке было пасмурно, дул сильный ветер. Многие шли с зонтиками, туда-сюда сновали автобусы.
— Ёсида-сан, говорят, что основные силы Корё уже покинули Северную Корею, — повторил ведущий.
Ёсида посмотрел в камеру пустыми глазами.
— Давай, давай Ёсида! — выкрикнул кто-то из зала. — Пускай эта столичная гнида повертится!
Смеялись уже все.
Сераги внимательно вглядывался в телеэкран, держа на весу палочки, на которых висела лапша.
— Похоже, Ёсида просто не знает, что отвечать, — негромко произнес он. — Да это и не вопрос, не так ли?
Ведущий решил изменить тактику.
— Ёсида-сан, — сказал он, — можете ли вы описать настроение в городе?
Репортер обвел рукой открывавшуюся за ним панораму:
— Как я уже сказал, здесь все выглядит совершенно нормально.
— Этот ведущий вообще не понимает, что говорит, — фыркнул Сераги. — Ведь речь идет не о приближающемся тайфуне, а об иностранной армии! Что, Ёсида должен приставать к прохожим и спрашивать, что они чувствуют? Смешно, ей-богу. — Он обиженно уткнулся в тарелку.
До прибытия Экспедиционного корпуса Курода не только политикой, но и новостями никогда особенно не интересовался, он и телевизор-то почти не смотрел. Но теперь ему пришло в голову, что людям не нужны факты — им требовалось утешение. Вероятно, токийским телезрителям хотелось, чтобы люди из Фукуоки говорили, что им плохо, что они напуганы. Таким образом, можно было бы посочувствовать несчастным на безопасном расстоянии. Телевизионщики откликнулись на эту потребность. Они показывали, как в Хиросиме, Осаке, Миуре, Канагаве и Чибе жители окружают резервуары с газом. В этом зрелище — взявшись за руки, сотни людей стоят вокруг серебристых, наполовину погруженных в землю цистерн, чтобы предотвратить террористические атаки, — было что-то сюрреалистическое. Можно подумать, террористы смутятся, увидев такие хороводы вокруг стратегических объектов!
Из кухни вышла пожилая работница с дистанционным пультом и убавила громкость. Сераги закончил есть и заговорил с пластическим хирургом, сидевшим за соседним столом. Тот сказал, что состояние многих его пациентов заметно улучшилось — вероятно, люди мобилизовали все внутренние силы организма, чтобы побыстрее выписаться и покинуть больницу. Подобные примеры видел и Курода у себя в отделении. У него лежало довольно много пожилых пациентов с пневмонией. Одним с приходом Экспедиционного корпуса сделалось хуже — стресс, но другие, видимо напуганные близостью лагеря корейцев, выказали значительный прогресс — скорее всего, их иммунная система получила дополнительную мотивацию.