Снова принесли чай и кунжутное печенье, но Курода не притронулся ни к тому, ни к другому. Ли Ги Ён сняла маску и явила взорам свои румяные щеки. По всему, ей было чрезвычайно лестно, что ее допустили до переговоров.
Обговорив основные детали, Хан поблагодарил Куроду за помощь и попросил офицеров ненадолго оставить их наедине.
— В принципе, я должен был попросить поместить этих людей в ваш госпиталь, — начал Хан, как только они отошли. — Это нормальная человеческая реакция. Но через два дня сюда прибудет наше подкрепление. До этого момента мы должны избегать любых действий, которые могут повлечь за собой негативную реакцию вашего правительства. Как командующий Экспедиционным корпусом, я не могу дать приказ разместить моих людей в японской больнице. И мы будем вынуждены забрать капрала Сона до прихода наших основных сил. Вы должны понимать, что Республика сильно пострадала от эпидемии холеры во время Войны за независимость. Потом у нас случались вспышки болезней вследствие череды наводнений. Дизентерия — наш бич. Одно время у нас не было достаточного количества медикаментов, и по этой причине умерло много стариков и детей. Инфекции в Республике распространены чрезвычайно. Если бы эти трое были госпитализированы, наши солдаты оказались бы деморализованы. Они бы испугались эпидемии. Но я как командующий обязан поддерживать боевой дух войск, покуда не подойдут подкрепления. Новоприбывшие тоже вряд ли сильно обрадуются, если узнают, что некоторые из их товарищей по оружию находятся в японской больнице. Я нахожусь в большом затруднении, доктор…
«Кого он пытается дурачить?» — думал Курода, слушая Хана. Лучше бы сказал что-то действительно значимое. А он с легкостью отказывается от своих же людей, которые тяжело заболели. Но все же слова о дизентерии произвели на Куроду впечатление. Когда он учился в школе, из-за сильного дождя случилось подтопление канализации, в результате чего в его родном городе на севере Кюсю случилась вспышка дизентерии. В его классе умерли четверо, в том числе его лучший друг. Когда положили поминальный букет на парту, Курода дал себе зарок стать врачом после школы. При вспышке инфекционных заболеваний дети всегда бывают первыми жертвами. А в Северной Корее санитарные условия из рук вон плохие. Курода вспомнил телерепортажи, в которых показывали страдавших от недоедания детей. Должно быть, Хан тоже видел, как умирают дети. Когда он сказал, что в Республике все испытывают страх перед эпидемиями, Курода даже посочувствовал ему.
И все же он не мог понять, зачем Хан рассказывает ему все это.
— Доктор, надеюсь, вы меня понимаете? — спросил Хан, словно прочитав его мысли.
— Да, конечно, — отозвался Курода и обменялся с командующим рукопожатием.
— Отлично.
С этими словами Хан встал и сделал знак Паку, сидевшему поблизости.
— Кстати, доктор, а почему бы вам не взять с собой это печенье, чтобы угостить близких? — вдруг улыбнулся Хан.
Курода благодарно поклонился. Ему подумалось, что коллегам будет интересно попробовать корейские сладости. Он представил, как будет рассказывать о своих приключениях, впрочем, не раскрывая некоторых подробностей.
— Боюсь, у нас не найдется красивой упаковки, — сказал Хан, передавая ему бумажный пакет, принесенный женщиной в военной форме. — Только осторожно, сильно не мните, печенье очень хрупкое.
— Большое вам спасибо! — низко поклонился Курода.
Вероятно, автомобиль уже ждал его у дверей. Пак пошел первым, за ним двинулись Курода и Хан, а замыкал шествие доктор Хо.
— Знаете, как мы готовим печенье? — спросил Хан, кладя руку на плечо Куроды. — Это печенье называется кеганджон, то есть буквально «кунжутное печенье».
Курода попытался произнести это слово. Корейцы сказали, что на первом слоге нужно сделать резкий выдох.
— Вот, послушайте: «Ке! Ке!» — словно кашель с мокротой, — продемонстрировал Пак.
— Это не очень-то аппетитно звучит! — рассмеялся Хан.
Курода тоже улыбнулся:
— Вы сможете рассказать рецепт вашей супруге, и она будет делать точно такое же печенье на дни рождения ваших детей. Все просто — вам понадобится белый и черный кунжут и темный сахар, который нужно растворить в меде…
Слушая Хана, Курода направился было к выходу В1, но Пак и Хо повлекли его в сторону лестницы. «Почему мы не идем на улицу?» — удивился доктор. Они прошли мимо стеклянной двери, за которой была видна Ли Ги Ён. Женщина, увидев их, поклонилась.