Такахаси озадаченно воззрился на лагерь. Там действительно возвышались два столба, обложенные мешками с песком. Лицо доктора побледнело. Он был очень хорошим врачом, лучшим специалистом на Кюсю в области лечения туберкулеза, но сейчас у него сдали нервы.
Курода позвонил Тсучии и объяснил ему ситуацию. Тот понял его с полуслова и побежал к старшей медсестре, чтобы с ее помощью придумать, как оградить от кошмарного зрелища больных.
Затем Курода позвонил начальнику службы безопасности Косиде. При слове «казнь» Косида явно был шокирован, и Курода почувствовал это.
— Я хочу, чтобы вы приняли все меры и уберегли наших пациентов, — сказал он. — Они не должны этого видеть. Особенное внимание следует уделить северному крылу здания, но также родильному и педиатрическому отделениям в западном крыле. Представьте, что будет, если расстрел увидят роженицы. На втором этаже нет пациентов.
Такахаси, наконец, пришел в себя и хотел что-то добавить, но Курода жестом остановил его.
— Даже если мы мобилизуем всех охранников, — говорил Косида, — их будет недостаточно, чтобы обезопасить все северное крыло. Впрочем, можно задействовать систему всеобщего оповещения…
Легко сказать, но трудно сделать. Как запретишь людям смотреть в окна? Наоборот, они же сразу прилипнут к ним. На каждом из шести этажей северного крыла было по двадцать палат. Восемьдесят предназначались для тяжелобольных, прикованных к постели и неспособных встать без посторонней помощи. Таким образом, оставалось еще около сорока палат.
— Доктор Тсучия уже пошел инспектировать северное крыло, — сказал Курода. — Проверьте, пожалуйста, педиатрическое и родильное отделения.
— Может, позвонить врачам? — спросил Такахаси, однако Курода посчитал более надежным способом отправить в палаты медсестер — больные могли испугаться повышенного внимания врачей.
Позвонил Тсучия и сказал, что переговорил с персоналом на пятом этаже и собирается подняться на шестой. Курода согласился заняться седьмым этажом, а Такахаси — остальными. Они бегом бросились к лифту.
Дождь несколько поутих. Крыша отеля «Морской ястреб» была окутана белым облаком. Над отелем по-прежнему стрекотал вертолет с телевизионщиками. Корейские солдаты в мокрых мундирах стояли, не двигаясь. Вкопанные в землю столбы казались не толще спичек — было похоже, что смотришь на игровое поле с верхних рядов «Фукуока Доум».
Рядом с Куродой на балконе стояли Тсучия, Такахаси и еще семь-восемь врачей из отделений дерматологии, педиатрии и пластической хирургии. К ним присоединились несколько медсестер, но, как только им сообщили, что сейчас произойдет в корейском лагере, они поспешили удалиться. Курода тоже не испытывал особого желания наблюдать за расстрелом. Но он понимал, что, даже если заложит уши ватой и запрется в своем кабинете, он все равно услышит выстрелы и уже вряд ли сможет забыть об этом.
— Неужели они собираются расстрелять своих же солдат? — пробормотал Тсучия.
«Да, и сделают это, не моргнув глазом», — хотел было ответить Курода, но промолчал. Такахаси все время вздыхал и часто сглатывал слюну.
Из отеля вышла группа офицеров — мужчин и женщин. Обменявшись с солдатами воинским приветствием, они встали в два ряда по обе стороны от столбов, чтобы наблюдать за ходом экзекуции. Из большой палатки вывели приговоренных со связанными руками. Они были босы и шли, низко опустив голову. На них уже не было военной формы, вместо нее — серые брюки и белые майки. Позади каждого шли по двое вооруженных солдат.
Когда приговоренные остановились у столбов, им освободили руки, но лишь для того, чтобы сразу привязать к столбам. Курода посмотрел на Тсучию и увидел, что его глаза наполнены слезами. Он вспомнил фильм: в концлагере расстреляли еврейскую женщину только за то, что она без разрешения заговорила; она даже не протестовала, никто не протестовал. Подобно нацистам, верхушка Экспедиционного корпуса Корё принудила солдат к полному подчинению. Но что бы он сам сделал, окажись на месте приговоренных солдат кто-то из его родственников? Окажись та женщина с морщинистой грудью его женой или матерью — смог бы он что-то предпринять для ее спасения? Смог бы он оказать сопротивление?
Если бы и смог, его бы просто жестоко избили.
Курода не знал, как выражать протест, потому что за свою жизнь никогда не сталкивался с насилием. Его охватило чувство ярости и одновременно беспомощности.
Приговоренных привязали к столбам на уровне груди, талии и бедер. В нескольких метрах от них выстроились восемь солдат с винтовками. Курода решил, что досмотрит все до конца, чего бы ему это ни стоило, но вдруг у него в кармане задребезжал телефон. Звонил начальник службы безопасности Косида. Он сообщил, что мимо турникетов промчался доктор Сераги, направляясь в сторону корейского лагеря.