Синохара надеялся услышать хотя бы слабый шум волн сквозь широкие стекла окон. Кто-то говорил, что ночью ожидается сильный дождь, но пока все было тихо. Над его головой шелестели веерообразные листья пальмы. Они выглядели бледнее и тоньше, чем у пальм, растущих в настоящем лесу, — скорее всего, виной тому были кондиционированный воздух и тепличные условия. В наглухо закрытом помещении никогда не бывает ветра, и листья вечно оставались неподвижными, словно были искусственными. Пол усеивали разноцветные перья — все содержавшиеся в клетках попугаи уже погибли, и их тушки начали разлагаться. Синохара достал из рюкзака бутылку воды «Вольвик» и напился. За прошедшие сутки он почти ничего не ел, но из-за нервного возбуждения не чувствовал голода. Такегучи говорил, что всем придется много работать, и советовал хорошо закусить, однако Синохара держался исключительно на адреналине.
Перед ними стояла задача разрушить отель «Морской ястреб», но сделать это было сложнее, чем принять такое решение. Никто не мог ясно сформулировать, что именно следует делать и как правильно разместить заряды на колоннах. Всю свою душевную энергию они израсходовали на похоронах Такеи, и, когда Такегучи объяснял свой план по сносу отеля, Исихара только и мог, что кивать из своего кресла-качалки. Каждый раз, когда Канесиро пробовал привести его в чувство, Исихара говорил Тоёхаре или Татено принести ему чего-нибудь. Исихара пил текилу: лизал соль, кусал дольку лимона, хлопал очередную рюмку и некоторое время смотрел в пространство ничего не видящим взглядом. Окубо предложил перенести обсуждение на следующий день, но на это уже не оставалось времени — как только в бухте высадятся основные силы Корё, взрывать отель уже будет незачем. Такегучи сказал, что для изготовления шестисот сорока зарядов ему понадобится два дня, а если отыщется десяток добровольцев ему в помощь, то они могут подходить к складу «Е». Для крепления каждого заряда потребуется около восьми минут. Собственно, разместить заряды не так уж и сложно, но сначала придется убирать все декоративные покрытия колонн, что будет весьма трудоемко. Для установки всех зарядов уйдет одиннадцать часов. Но оставался один вопрос: как заставить «корейцев» убраться с нужных этажей?
Ямада, Мори и Хино, жившие вместе с Синохарой, предложили запустить в отель его адскую фауну. Возможно, ядовитые лягушки поотравляют всех «корёйцев», и тогда путь окажется свободен. Канесиро одобрил план, заметив, что гады Синохары, возможно, куда более ядовиты, чем, например, кобры. Синохара ответил, что некоторые из них, например лягушки-древолазы, теряют свои ядовитые свойства в неволе. Однако остальные усомнились, решив, что Синохара просто хочет спасти своих ненаглядных питомцев.
— Используемый стандарт для измерения токсичности называется ЛД 50, или средняя летальная доза, — пояснил Синохара. — Для цианистого калия, принимаемого перорально, такая доза соответствует десяти миллиграммам на килограмм живого веса. То есть для человека массой шестьдесят килограммов смертельная доза составит ноль шесть десятых грамма. Но самый сильный яд вырабатывают бактерии, вызывающие ботулизм. Это приблизительно в десять миллионов раз опаснее, чем цианид калия, ибо одного грамма этого токсина хватит, чтобы убить семнадцать миллионов человек. Ну, где-то так. Лягушки-древолазы, конечно, не могут с ним сравниться, однако их яд примерно в пять тысяч раз сильнее цианида, в двести пятьдесят раз — яда кобры, в двести раз он превосходит зарин, в пятьдесят — яд морских змей, в восемь раз — газ «Ви-Экс» и в пять раз превосходит токсин рыбы фугу. Однако, — продолжил он, — никто точно не может сказать, почему лягушки, изъятые из своих естественных мест обитания — Центральной и Южной Америки, — вскоре теряют свои ядовитые свойства.
Пока он говорил, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Он думал о своих любимых земноводных. В голове возникали яркие образы тропического леса — где он никогда не бывал, но зато представлял тысячи раз. Лягушки обитали в предгорьях Перу, Колумбии, Эквадора, Панамы, Коста-Рики, Гайаны или Суринама, где воздух был насыщен водными испарениями, а флора быстро разрасталась на жирной почве. Это был рай, которым безраздельно владели дикие животные, окрашенные в яркие цвета птицы — и еще не открытые учеными насекомые и бактерии. Своим внутренним взором он видел, как капает с листьев дождевая вода, как перешептываются среди мхов небольшие ручейки, а из каждой щели среди камней тянутся вверх орхидеи. Он думал о далекой родине ядовитых лягушек, и на глазах его выступили слезы.