Глядя на детскую улыбку, Чикако поражалась — ведь ребенка никто не учит улыбаться. Конечно, жизнь — великое таинство, но, в конце концов, все не так уж и сложно. Ей казалось, что все заключается в детской улыбке, в том теплом, едва уловимом приятном чувстве, что возникает при ее виде. Кроме того, она была уверена, что возможность прикоснуться к мягкой детской коже и стала для нее главным мотиватором. Как она ни уставала на работе, одного лишь прикосновения к их щечкам было достаточно, чтобы моментально обрести душевный покой. Именно благодаря детям она впервые ощутила гармонию в своей душе.
Воспитатель детского сада сказал ей, что в группе, куда ходит Кента, дети прекрасно ладят между собой. Ну это она выяснит на ближайших выходных.
— Кента? — позвала Чикако.
— Мм? — вяло отозвался сын.
— Слушай, а может быть, нам сходить на пляж в выходной?
— На какой пляж? — поднял голову Кента.
Мизуки говорил, что бывает трудно понять, о чем думают дети и чего они хотят, и посоветовал ей просто как-нибудь развлечь сына.
— А куда бы ты хотел сходить? — спросила она.
— А вот где мы видели, как большие мальчишки летали по небу, как птицы! — выпалил Кента.
Прошлым летом Чикако отвезла детей на пляж в Дзигохаму, где они смотрели, как ребята летали на парапланах. Этот пляж, расположенный неподалеку от отеля «Морской ястреб», теперь находился под контролем сил Экспедиционного корпуса Корё; и доступ туда был строго запрещен.
— Отлично! — воскликнула Чикако. — Значит, поедем в Дзигохаму!
Кента немедленно просиял и захлопал, довольный, в ладоши. Поскольку этим вечером в Фукуоку должны были подойти основные силы вторжения и лагерь ЭКК планировалось перевести в Одо, запрет на посещение пляжа, скорее всего, будет снят.
Детский сад находился рядом с баптистской церковью при Университете Сейнана Гакуина. Район был довольно ухоженный, красиво застроенный и изобилующий озелененными улицами. Чикако смотрела на сына через окно. Кента сидел на одном из поставленных полукругом стульев, опустив голову и болтая ногами. Когда Чикако подвезла Кента до дверей садика, к нему подошел воспитатель, и мальчик пошел с ним, ни разу не оглянувшись на мать. Чикако перевела дух, но все-таки ей было немного грустно. Ей очень хотелось, чтобы сыну было весело. До полудня он останется здесь, а потом его на автобусе отвезут в другой садик, рядом с домом.
— Доброе утро, Оноэ-сан!
Чикако обернулась и увидела женщин, которые вели своих детишек к дверям сада, где их уже ждал воспитатель. Все приехали на довольно дорогих машинах. У жены молодого бизнесмена, который занимался поставками продуктов питания, была, например, новенькая «тойота», жена директора банка приехала на бордовом «ниссане-скайлайн», супруга главы фукуокского филиала «Сони» выходила из своего темно-синего BMW. Еще подъехал зеленый «сааб», принадлежавший жене владельца ресторана в Тендзине, а следом — бежевый «мерседес» женщины, которая была замужем за торговцем недвижимостью. Она знала, что их мужья неплохо заработали в результате сложившейся ситуации.
— Это ж вам не шутки какие, — говорила жена директора банка. — Мой муж должен обеспечить открытие счетов для ста двадцати тысяч человек. Он буквально живет на работе. А на прошлых выходных ему пришлось даже остаться в гостинице.
У банкирши были коротко остриженные волосы; в челке — красные пряди. Она носила куртку, обтягивающие кожаные лосины и сапоги. Все пять женщин окружили Чикако и заговорили разом. Она украдкой взглянула на часы — четверть восьмого, можно было поболтать минут пятнадцать. Ее рабочий день начинался в девять, но сотрудники ЭКК имели обыкновение приходить на службу на полчаса раньше, и служащим мэрии было рекомендовано также следовать этому правилу.
— Ну, когда мужа нет дома, вы же не знаете, чем он действительно занимается! — рассмеялась жена поставщика продуктов, закуривая сигарету и пуская дым сквозь зубы.
Волосы у нее были завиты и окрашены под шатенку. Черные колготки, замшевые сапоги без каблука, темно-коричневое трикотажное платье и оранжевая шаль. Супруга владельца ресторана была в джинсах и кроссовках, зато носила свитер «Прада» с меховой выпушкой по воротнику, а в ушах у нее были длинные серьги с бриллиантами. Сколько они стоили, Чикако могла только догадываться. На плечах жены риелтора красовалось белое кожаное пальто от «Макс Мара». В этой компании одна лишь Чикако выглядела скромным воробушком: неокрашенные волосы и купленный по скидке серый костюм, который соответствовал уплаченным за него деньгам. Ей не очень нравилось общаться с этими женщинами, но, впрочем, она не испытывала к ним неприязни. По крайней мере, Чикако воспринимали как успешную женщину, имевшую престижную работу. Все эти женщины довольно поздно вышли замуж и родили детей после тридцати, но при этом они буквально обожали своих малышей, жили ими. В одной книге, посвященной воспитанию детей, Чикако прочитала, что большинство мам переживают в жизни этап, когда ими руководит животный инстинкт, и они готовы чуть ли не пробовать на вкус какашки своих детей. Прочитанное точно относилось к этим женщинам.