Слушая речь эксперта, Чикако понимала всю бесхарактерность японского правительства. Поведение властей напомнило ей поведение ее бывшего мужа — он боялся оставить свою должность в полиграфической фирме, но не мог и отказать своему институтскому товарищу. Правительство не желало прихода северокорейского флота, но и опасалось уничтожения газохранилищ. Выбрать одно означало пожертвовать другим. Эту дилемму не понимали многие люди, и ее муж был тому прекрасным примером. Вероятно, на него негативно повлияла его мать. Эта женщина была горда, а когда испытывала разочарование, на ее лице появились горестные морщины. «Делай, как я тебе говорю, и у тебя все получится. А иначе останешься ни с чем» — несомненно, это было ее обычное внушение сыну, которому она таким образом объясняла, что сам он ничего не способен добиться.
Тут Чикако вспомнила эпизод с Мизуки. Примерно через полгода после развода с мужем он пригласил ее выпить и внезапно сделал ей своеобразное предложение. Прожевывая кусочек куриного желудка, он спокойно сказал:
— Ну а что, я‑то чем тебе плох?
Чикако очень уважала Мизуки, и его предложение весьма ей польстило, но он был женат и имел почти взрослых детей.
— Вы говорите несерьезно, — ответила она. — Тем более что я совсем не красавица и со мной не так интересно.
Мизуки кивнул и, смеясь, заметил, что у него было много красивых женщин, но еще больше страшненьких.
Чикако нравилось, когда Мизуки улыбается, но, поколебавшись, она все же решила отвергнуть его предложение. Она просто не представляла их отношения. Через некоторое время она честно объяснила Мизуки свое решение. Он принял это спокойно, и их дружба продолжилась. Однако, глядя на себя в зеркало, Чикако стала замечать, что вокруг глаз множится сеточка морщинок, а кожа на руках и ногах становится дряблой. Иногда она задумывалась, как изменилась бы ее жизнь, прими она предложение Мизуки, но все-таки не сожалела о своем отказе.
Проехав здания городского банка Фукуоки и корпорации «Фудзицу», Чикако наконец добралась до громады отеля. Устремленный вверх клинок центральной башни всегда казался ей не очень-то надежным. Взглянув на сияющие бликами стены, Чикако вдруг вспомнила слова приятельницы, рассказавшей ей о попытке проникновения в отель. Сама она ничего не видела, так как уже уехала домой, но на следующее утро узнала из новостей, что на территорию ЭКК въехали байкеры из «Клана скорости» и обогнули отель по периметру. Командующий ЭКК призвал к бдительности и усилению контроля на пропускных пунктах лагеря. Чикако понимала, что история о проникновении посторонних в отель пришла к ней через вторые руки, и сколько в ней правды и вымысла — совершенно не ясно, тем более что, со слов приятельницы, все это рассказывалось под хмельком.
Чикако решила посоветоваться с Мизуки, когда выдастся минутка.
Она миновала мост Йокатопия, остановилась на КПП «А» и поздоровалась по-корейски с часовым.
Машину она поставила на первом этаже. Такого понятия, как «второй этаж», здесь не было, поскольку пространство было «съедено» высокими потолками банкетных залов. Первый этаж делился на нижний, средний и верхний уровни. Выйдя из машины, она прислушалась, не доносятся ли снизу крики. На нижнем уровне располагалась тюрьма для так называемых «преступников». Чикако никогда ее не посещала, а в штабе корейцев об этом было строжайше запрещено говорить. Однако Чикако часто видела людей, которых проводили через гостиничный холл. Некоторые были ей знакомы — например, врач, который заведовал больницей для престарелых и о котором ходили всякие слухи. Шептались, что составить список «преступников» корейцам помог служащий налогового управления при мэрии. Во внерабочее время Чикако и ее коллеги, конечно же, говорили о тюрьме. Отсутствие информации только возбуждало их любопытство. Приходилось довольствоваться обрывочной информацией, почерпнутой у корейских солдат: «Я слышал, что они используют тиски, чтобы раздавливать людям пальцы!», «Говорят, что уже через день пребывания там люди становятся похожими на призраки!», «Это настоящий ад!».
В тюрьму поместили уже более ста человек, правда, большинству все-таки трудно было сочувствовать. Помимо мужчин, там содержались и две женщины. Одна из них, пятидесяти лет от роду, была легендарной бандершей, которая поставляла в район Накасу девушек со всей Азии. Вторая же, сорока лет, занималась контрабандой афродизиаков и средств для похудения из Китая. Чикако слышала, что офицер, ответственный за принятие решений об арестах, внимательно изучал дела «попавших под колпак» и, как правило, выбирал тех, на кого больше всего жаловались простые люди. Но, как бы то ни было, поговаривали, что тюрьму должны были скоро переместить в район Одо.