— Мне моя рука еще пригодится, — сказал он, и Канесиро с легкостью дослал все остальные патроны.
Хино было удивился такой ловкости, но вспомнил, что Канесиро много тренировался с Такеи. Кроме того, для сокращения времени на снаряжение магазина можно было загрузить не тридцать два, а, например, двадцать семь патронов.
Отправляясь на задание, Канесиро надел темно-синюю форму спецподразделения «Кобра», которую позаимствовал из коллекции Такеи. Она обеспечивала прекрасную подвижность, так как на рукавах и коленях имела вставки из эластичного материала. Кроме того, на ней было множество карманов для запасных магазинов, гранат и прочего, а также ремни для крепления ножей или снаряжения. Канесиро прикрутил к лодыжке боевой нож и надел пуленепробиваемый жилет. Когда Ямада увидел это чудо со специальными, обеспечивающими дополнительную прочность ребрами, он захотел такой же, но ему сказали, что «корёйцы» предпочитают целиться в голову.
С того самого момента, как они проникли в отель, Канесиро оставался неизменно спокойным, даже сейчас. Все считали своей главной целью разрушение отеля, но у Канесиро, казалось, была своя, отдельная задача. Подготовка к встрече с «корёйцами» под его руководством проходила без сучка и задоринки, и именно Канесиро взял на себя вопрос, как расставить ребят на баррикадах.
— А он реальный чувак, — уважительно сказал Феликс.
— Он прочитал кучу книжек о терроризме и войне, да и много фильмов просмотрел, — сказал Окубо.
Канесиро единственный из всех умел стрелять — остальные чисто теоретически. И он выглядел настолько спокойным, что у ребят невольно зарождалась надежда на удачный исход дела. Никто не паниковал. Поскольку дистанция небольшая, достаточно крепко держать оружие и жать на спусковой крючок — пули сами сделают свое дело, объяснил Канесиро. Это было сказано так, будто он читал инструкцию по пользованию фотоаппаратом. Возможно, Канесиро выглядел несколько резковатым, но на его лице не было ни тени беспокойства. Он напоминал школьника-бейсболиста из какой-нибудь северной страны, вышедшего на поле в первый теплый весенний денек.
Пока все строили баррикады, устанавливали мины и заряжали оружие, Такегучи и Сато снимали с пола ковролин, чтобы спрятать провода вспомогательных шин. Сато беспокоился, что при первом взрыве провода могут разорваться, однако Такегучи объяснил, что взрыв мин имеет направленное действие.
Солдаты Корё были уже на двадцать первом этаже. Им оставалось осмотреть тринадцать. Хино прикинул — тридцать минут, самое большее — тридцать пять. Но он уже приноровился разрезать материал покрытия колонн, сдувая воздухом от вращающегося лезвия пыль, что значительно ускоряло работу. Его команде удалось пройти комнаты 8036, 8039 и 8042 всего за пятнадцать минут. Но когда им сообщили, что «корёйцы» достигли семнадцатого этажа, напряжение значительно возросло. Схватив детонатор, «узи» и гранатомет, Канесиро, Фукуда и Андо заняли позиции на линии обороны «D». Оттуда хорошо просматривались указатели положения лифтов. За второй баррикадой Окубо и Сибата продолжали набивать оружейные магазины.
Свой резак Хино собирался выключить, когда «корёйцы» спустятся с десятого этажа на девятый. Выйдя из номера 8045, он увидел баррикады «В» и «D». «Корёйцам» требовалось не более трех минут, чтобы осмотреть очередной этаж. С такими темпами они должны были добраться до восьмого этажа минут за двадцать. Этого времени должно хватить, чтобы группы Хино и Такегучи успели перейти к номерам 8050 и 8052, за второй рубеж обороны, что было бы просто великолепно.
Хино часто снился один и тот же кошмар, будто бы он находился в каком-то ограниченном пространстве не в силах даже шевельнуться, а к нему медленно приближается убийца. Теперь этот сон стал явью.
— Пятнадцатый этаж, — сообщил Андо.
Сердце Хино билось почти в самой глотке. Но, как ни странно, работал он теперь куда быстрее. Не то что он стал меньше бояться, но, признавшись самому себе в собственном страхе, он чувствовал некоторое облегчение. Да, он мог намочить штаны, но при этом он отлично знал, что делать, когда на этаже окажутся «корёйцы». Даже будучи напуганным до смерти, человек, решившись на действие, способен заглянуть своему страху в глаза.
Подумав об этом, Хино вспомнил свою мать. И не просто вспомнил — сквозь пыль и пропотевшую тряпку на своем лице он увидел лицо женщины, которая убила его отца, едва не зарезала сына и покончила с собой. Он никогда не думал о ней и не испытывал каких-то особенных чувств, даже когда в приюте ему сказали, что у него нет матери, что она мертва. Но сейчас внутренним взором он видел, как они обедают в парке. Он тогда был совсем маленьким. Они купили бокс-ланчи в магазине: мама взяла себе тофу-чили, а он попросил стейк. Его мать решительно ничем не занималась и как результат постоянно мучилась от придуманных страхов. Она не осознавала, что страх гнездится в ее душе, а страх на нее могло нагнать что угодно: иголки, луна, торговый центр, высоко расположенные места, ее собственный пот… Ей казалось, что все это никак не поддается ее контролю. Бедняжка даже не подозревала, что существует масса способов справиться со своим страхом. Хино ничего не питал к матери — ни жалости, ни ненависти, ни обиды. Казалось, он раз и навсегда похоронил все свои чувства, но вот теперь, впервые в жизни, он стал испытывать что-то вроде сочувствия. Сейчас он понимал мать: ее жизнь была наполнена такими мучениями, что не было иного выхода, как убить самых близких людей и покончить с собой. Вместе с приходом понимания, Хино почувствовал, как из самого его нутра по телу распространяется тепло. Его захлестнула волна эмоций, и на стекла защитных очков брызнули слезы. На какое-то время он перестал видеть, где и что он режет. Он снял очки и протер их, не снимая перчаток. Синохара спросил, что случилось, но Хино ответил, что ему просто что-то попало в глаз, и снова взялся за резак. «Я отомщу за тебя, — бормотал он. — Смотри на меня из своего ада. Смотри, что делает твой сын!» Ему снова представилась мать, сидящая в парке, с тофу-чили в руке. «Просто смотри на меня. Смотри».